В общем, сей доброе деяние, они окончили быстрехонько. Старик явно устал поднимать указующий перст, а у Эвана уже руки тряслись от постоянного силового напряжения. Всё же, несмотря на всю усталость, спасение живых существ – занятие благородное, творимое не для выгоды, но ради самой идеи добродетели. Улучшение качества жизни ближних всегда приносит радость людям.
Старик опустился на пол, вернее на песок.
– Хорошее дело мы с тобой сегодня совершили, аж душа счастливится. – проговорил он.
– А вы уверены, что мы отпустили на волю всех черепах? – спросил мальчик.
– Конечно, я же подсчитал всех этих негодяев, когда они поочередно выползали из песка. – задумавшись мистер Чарк пробубнил. – Я уже скучаю по ним.
– И кого теперь вы будете согревать, и лелеять? – смешливо спросил Эван.
– Ты это на что намекаешь. – пригрозил мальчику костлявым пальцем старик, но поняв всю невинность его вопроса, лишь ухмыльнулся в ответ, и как-то мудро повел глазами. – Не будем сегодня говорить обо мне, ведь у тебя сегодня День Рождения. Поэтому говори, не стесняйся, что ты хочешь получить в качестве подарка.
– Вы знаете о моём Дне Рождении? – удивился Эван. – Видимо тому виной мои родители, они специально подговорили вас отвлечь меня, покуда сами будут готовить мой праздничный стол. Жаль, что это не так. – Эван вздохнул. – Люди почему-то не любят мой День Рождения.
– Это потому что тот день твоего первого плача у всех вызывает раздражение. Но по мне это полнейшая глупость. Ребенок заплакал, ну и что ж теперь, верить всяким цыганкам, говорившим будто ребенок – “источивший влагу очами спасенье граду явит речами”, или погибель, это кому какая интерпретация нравится. Но, не будем об этом. Лучше хотя бы намекни о подарке.
– Нужно подумать. – Эван пропустил речь старика, ведь его мало волновало прошлое с его предрассудками, но искренно волновало их будущее.
– Подумай. – сказал мистер Чарк, почти что приказывая, а затем словно изобразив мудрого старца, изрек. – И покуда ты размышляешь, я поведаю тебе одну тайну. Вот видишь, недавно мы сотворили одно доброе деяние, простое и в то же время достаточно важное. И для кого сделали сей добро – напрашивается философский вопрос. Кто-то ответит, что якобы для самих себя постарались, но мы о том скоро позабудем, либо добро сделали тем животных, но мне думается, они даже и не поняли, что произошло с ними. Может быть, ради Бога сделали добро, ибо любая добродетель творится во славное имя Его. И я думаю это последнее самое верное мироощущение. Ведь благодарность Богу за доброту в нас это самое важное в жизни, как и стремление к совершенству добра. Тогда не появятся в нас высокомерие, гордыня или тщеславие. Тогда мы не будем ждать от людей того же благодушия, кое мы к ним оказали. Будем отдавать безвозмездно. Вот тебе не нравятся прошлые времена. Но мы, запершись в городе на воде, забыли многие древние знания о добре. Мы должны созидать добрые дела, но вместо этого мы отчаиваемся и ропщем на жизнь. Старики вроде меня еще кое-что помнят, а вот вас детей ничему хорошему не учат. А почему? Да потому что многие уже потеряли всякую надежду на спасение, и только ожидают когда рухнут балки, и Персифаль сгинет подобно Атлантиде. Вот уплыть бы вам отсюда.
– Уплыть? – переспросил Эван, вспомнив нечто важное. – Зачем, когда можно улететь. – воскликнул он. – Я хранил вашу тайну, а теперь сохраните мою. Ваш генератор или аккумулятор очень нам нужен, на время, конечно, на некоторое время. Ну что подарите мне его?
– Ты прав, окромя песка и этой железяки у меня ничего не осталось. – ответил мистер Чарк.
– Ещё песок весьма нам нужен, пожалуйста, немного, мешка так четыре. – вопросил Эван.
– Вот-вот так всегда и бывает, спросишь о подарке на День Рождения, и в итоге отдаешь последние штаны. – заворчал старик покачивая головой.
– Штаны можете оставить себе. – сыронизировал Эван.
– Всё забирай. – сдался мистер Чарк. – Зачем они мне сейчас? Только ведите себя аккуратно. Ох, опасное дело вы затеяли ребятки. На счет песка я не беспокоюсь, вы его можете только проглотить, может это даже и полезно для пищеварения. Вот, к примеру, индюшки глотают камушки, не знаю для чего, должно быть на вкус камушки приятны. Что ты так на меня уставился? Я самолично камни не ел. – старик махнул рукой. – Это всё ерунда. А вот генератор вещь действительно опасная, глядишь, и взорваться может. Техника вещь непредсказуемая, хотя и собрана по четкой системе. Так что смотрите, осторожней там. Пусть им заведует тот парень, ну который упал в воду.
– Мокрый Джеф. – радовался Эван.
– Да, он самый, тот головастик. – ответил и вспомнил мистер Чарк.
– Неужели вы что-то знаете о нашем Совете Зонтов? – спросил мальчик.
– Вопрос, как говорится, на миллион. Нет, конечно, понятия не имею, о чем ты. Но чем вы там занимаетесь на мельнице догадаться весьма просто, уж точно не в покер играете. Эх, очередная кучка идеалистов и революционеров. Как на меня вы похожи. – старик усмехнулся. – И я в своё молочное время частенько сбегал из дома. Однако, хочу я тебе сказать, это была глупая затея. Разве во всём мире есть место лучше, чем там, где твои родные, даже если они не так добры и улыбчивы как в телевизоре. Что, разве на улице встретишь более родных людей, нежели домашние наши? Поверь мне, там нисколько не лучше. Но в наши ветхие времена сбегать было гораздо проще, не было этого дождя, этого моря.
– Мы не сбежать хотим, а лишь изведать, что там за морем, там, где нет дождя. – пояснил Эван.
– Тяга к познанию, это нормально для вашего возраста. Все дети хотят, не умея ходить залезть на табурет. Всё-таки не стоит думать лишь о своих напыщенных амбициях. – ответствовал старик.
– А мы думаем не только о себе, но и обо всех наших родных. Если там суша, то все жители Персифаля смогут перебраться туда. – воскликнул Эван со всею горячностью правдолюбца.
– Значит, полагаешь, будто во взрослых ещё осталась хоть какая-нибудь захудалая надежда. Но скажи мне, кто виноват в потере всякой надежды в них, в той страшной утрате? Отвечу – они сами виновны. Я лично всегда был грустен, сколько себя помню, но они не бывши, стали такими. Где те улыбки и где тот громкий смех, которые каждый день поднимали меня с постели. Куда подевался тот оптимизм, которому я всегда так завидовал. Где влюбленные пары, мирно беседующие о всяких нелепицах, вид которых меня столь умилял. Куда подевалось вся та далекая от меня часть жизни? О, как бы я хотел вернуть то позабытое всеми время. Пойми, я не желаю жить в мире, который столь на меня похож. Ведь я нелюдимый, угрюмый изгой. А теперь воззрись на других, и ты увидишь сколь они стали подобны мне, заперлись в своих домах и жалуются на погоду. И это весьма скверно выглядит, не таясь, скажу я тебе – это обстоятельство лишает меня всякой индивидуальности. Надобно немедля исправить эту гнусную ситуацию. Запомни, лишь любя друг друга, только будучи добрыми, искренними и кроткими мы обретем долгожданную свободу. Поэтому, мне думается, ожидать, когда рухнут балки и опоры, не стоит. Я конечно стар и немощен, а вот вам детки ещё многое предстоит исправить в нашем не столь пропащем мире. Только не забывайте ради Кого вы это делаете. – окончил мистер Чарк речь свою, которая напоминала исповедь. Ибо он никогда не был столь откровенен, столь душевно открыт окружающему миру.
И в честь День Рождения Эвана, старик помог мальчику довести на тележке подаренный им агрегат прямиком к мельнице. Мальчик всю дорогу шел с некоторой опаской, ведь его домашний арест пока что не окончен, а он видите ли, наглец этакий, расхаживает здесь, наслаждаясь свободой, под покровительством старика, не утратившего детскую наивность. Но вскоре завидев мельницу, Эван утратил всякую осторожность. И помимо помощи с подъемом машины на верхотуру, мистер Чарк вдобавок вызвался помочь с установкой большого вентилятора на мельнице. Ибо Дик, его друг, насколько он знает, хорошо разбирается в технике, потому пообещал что-нибудь придумать.
