Наверно, привыкла, что все ею любуются, как диковинкой. Она красивее, чем Риточка из «Колеса», хотя та тоже красивая, только по-своему. Одна снежная королева, а другая кошка из джунглей.
— Ты из этого отряда, как я понимаю?
«Как я понимаю», — мысленно передразнила я. Та еще воображала.
— Из этого.
Она передернула плечами.
Можно подумать, я сказала что-то неприятное.
— Я Оксана, — сообщила девчонка.
Хоть дворняга из соседнего лагеря, мне-то что за дело. Я не выношу надменности! Пусть она красива, но мое первое правило — любить себя, СЕБЯ, все остальное потом. Ее явное смущение заставляет меня внутренне злорадствовать.
Стоит, переминается с ноги на ногу в своих оранжевых босоножках, а я игнорирую ее, в телик смотрю.
— Прикольная серия, — через несколько томительных минут сказала Оксана, — а тебя как зовут?
Я улыбнулась ей.
Вот теперь можно и поговорить, с таких воображал нужно сбивать спесь, а то вконец обнаглеют.
Мы познакомились, стали вместе мультфильм смотреть, беседовать о том о сем. Неплохая девчонка, воображала, конечно, это у нее не отнять, но кто тут без греха?!
— А почему ты хочешь перейти из третьего отряда сюда? — интересуюсь я.
— Ну… — неожиданно замялась Оксана, — просто… просто так. Хочется.
Ой, ну и глупышка! Как будто я претендую на правду.
— А тебе кто-нибудь нравится тут? — Оксана сделала хитрое лицо. — Из парней, я имею в виду.
Какие странные вопросы. Сама чего-то темнит, а у меня выспрашивает.
— Да, конечно, есть симпатичные.
— Кто?
Я делаю вид, что задумалась, сама же лихорадочно соображаю, как бы уклониться от ответа. Спасла меня Жанна, она вбежала в холл и воскликнула:
— Танька, вот ты где, я тебя обыскалась! Пошли скорее, в пионербол с шестым отрядом играем!
Игра удалась — 12:10 в нашу пользу. Последовавший за ней обед тоже удался — что за чудесные котлеты с яйцом внутри они готовят! Тихого часа не было, и, пока все остальные отряды спали, мы с разрешения Лены бодрствовали у телевизора.
За ужином я впервые заметила, что почти целый день не думаю о Вадике. Если и думаю, только вроде того: «Надо бы подумать о Вадике». Но думать серьезно, как следует — не думала. И сама не понимаю, рада этому или нет. Иногда на меня накатывает такая лень, ничего не хочется, грандиозные мечты кажутся невыполнимыми, а мысли начинают крутиться вокруг одного и того же: «Зачем мне все это нужно», «Не очень-то и хотелось», «Да гори все синим пламенем». В такие моменты мне даже злиться лень, до того все становится безразлично.
Мы вернулись с ужина в корпус.
Жанна меня обняла.
— Ну, чего скуксилась?
— Да так…
Люблю и не люблю, когда меня жалеют. Слезы на глаза наворачиваются, до чего жаль себя. Как будто мир рушится. Ну, может, не целый мир, но деревянная конюшня уж наверняка. И мне печально до покалывания в носу. И мне нравится моя печаль, она кажется такой величественной, ни дать ни взять статуя Свободы! Хочется, чтобы меня жалели — все, все без исключения! Чтобы все осознали, насколько мелочны их дела по сравнению с моей глубокой и, несомненно, мудрой печалью. Нет, не как у черепахи Тортиллы, намного глобальнее и серьезнее.
— Что это еще за фигня? — неожиданно возмутилась Жанна.
В носу колет-колет, а нет никому дела до моей печали, это так обидно. Тихо, мирно ненавижу все человечество. Ненавижу за бесчувственность.
Я подошла к подоконнику, хочу вместе со своей печалью и дневником одиноко посидеть у окна, но в шкафу кто-то шуршит, весь настрой мне сбивает. Шуршит и шуршит, как крыса в куче мусора. Страшно раздражает! Из-за дверцы не видно, кто нарушает мою печаль, но я больше чем уверена, это Настя. А я — добренькая, жалела ее. Раскаивалась полдня! Видимо, пора бы понять, есть на свете такие бесячие существа, ничего с ними не поделать, они призваны на землю, чтобы испытывать терпение всех остальных — нормальных.
— Приветик! Я теперь с вами.
Из-за дверцы шкафа показалась голова, но совсем не Настина и даже не Люсина, нарушительницей тишины оказалась Оксана, та самая, пантера из джунглей, только переодетая в белые бриджи и тонкую сиреневую кофточку с перламутровыми пуговками.
— Что значит с нами? — спросила Жанна и подбоченилась.
Вижу, она не в восторге от новой соседки.
— У нас нет кроватей! — подала я голос.
— Есть! — уверенно заявила Оксана и указала на второй ярус, туда, где спит Настя.
— Там занято, — фыркнула Жанна.
— А вот и нет, — Оксана нахмурилась, — Настя переехала в соседнюю палату, вожатая сказала, что я могу здесь спать.
— Настя переехала?! — в один голос переспросили мы.
— Она вам разве не сказала? — изумилась новенькая. — Надо же… по-любому, теперь я сплю тут.
Я посмотрела на вожделенный второй ярус и быстро сказала:
— Настя завещала мне свою кровать, так что здесь буду спать я!
— Да ла-а-адно, ничего она тебе не завещала.
— Тебе-то откуда знать, — вступилась за меня Жанна, она коснулась застеленной кровати Насти и изрекла: — Теперь тут спит Таня.
Да, сильные один за всех и все за одного, вот только Оксана — это не Настя, которую мы благополучно гнобили, пантера такого не позволит. Это понимаю я, это понимает Жанна, но попытка не пытка, как говорится.
— Может, позовем ее и спросим? — нагло предложила Оксана.
Жанна упрямо покачала головой:
— Настя тут больше не распоряжается.
— А кто распоряжается, ты, что ли?
Все это похоже на разборку из боевика! Так захватывает!
— Оксана, — вмешалась я, — давай не будем ссориться из-за кровати, все равно на ней буду спать я. Но ты, конечно, вольна попроситься в другую палату, как Настя.
— Или вернуться в свой старый отряд, — сердито прибавила Жанна.
— Да без проблем, мне все равно где спать, — с наигранным безразличием бросила Оксана.
Жанна улыбнулась ей практически приветливо:
— Вот и чудесно.
Печаль забыта. Я буду спать на втором ярусе, всегда мечтала! Эх, Настя-Настя… давно ей следовало съехать, ну чего мучиться самой и нас мучить? Лучше поздно, чем никогда. Теперь никто не станет бедняжку унижать, и это славно. Канцелярия о ней наверняка позаботится лучше, чем я. Леди все-таки не личные телохранители, им недосуг постоянно заниматься благотворительностью.
В палату заглянула вожатая.
— Как тут у вас, девочки?
Голос у нее недовольный, видно, хочет нам высказать, что думает, но сдерживается.
— Оксана, все в порядке?
Оксана посмотрела на меня, потом на мой вожделенный второй ярус, затем на Жанну и сказала:
— Все прекрасно.
— Ну и хорошо! Смотри, не позволяй им себя зажимать. Они это умеют! Жанна, Таня, это вам не Настя!
— Угу, — скучающе кивнула Жанна, — мы видим.
Пришла Люся. Как увидела, что все в сборе, виновато посмотрела на мать и спросила:
— А что, Настя уже переехала?
— Переехала, — поджала губы Галина, — с тобой я потом еще поговорю!
— Ну ма-ам, — Люся покосилась на нее укоризненно, — бесячая она, понимаешь?!
— Сами вы бесячие, — отмахнулась вожатая, — как будто нельзя нормально дружить со всеми!
— Нельзя! — крикнули мы хором.
Галина удивленно уставилась на Оксану.
— Ну что ж, поздравляю, вы нашли друг друга!
Как только дверь за вожатой закрылась, Люся чуть ли не силком усадила Оксану на мою бывшую кровать и потребовала:
— Рассказывай скорее, почему тебя Донских бросил?!
Оксана в шоке, Жанна давится от смеха, я тоже в легком замешательстве.
Так вот, значит, что это за Оксана. Действительно любопытно, за какие грехи ее вообще кто-то мог бросить, этакую укротительницу диких зверей.
— Ну не так же сразу, — смутилась Оксана.
— Да чего там, — пожала плечами Жанна, — рассказывай уж.
— Ой, девочки, это целая история…
Ее прям распирает, как хочется рассказать эту целую историю, да во всех ярчайших подробностях! Все-таки я усаживаюсь на подоконник. Приготавливаюсь слушать.
