собой? – поинтересовался сурикат. – Он тебя съест, а потом использует меня в качестве зубочистки!
– Хорошо иметь среди друзей хищника, – заметил Пумба. – Когда он вырастет большим и сильным, он станет нас защищать!
– Никогда не слышал ничего глупее! – возразил Тимон. – Станет нас защищать… – Он засмеялся, схватившись за живот. Но потом внезапно остановился и посерьёзнел. Поразмыслив пару мгновений, он радостно воскликнул, будто это только что пришло ему в голову:
– Слушай! А что, если он будет нас защищать? Иметь при себе ручного свирепого льва – не такая уж и плохая идея!
Пумба запрыгал от радости. Не обратив внимания на то, что Тимон присвоил его идею (возможно, даже этого не заметив), он радостно посмотрел на львёнка.
– Значит, мы можем его оставить? – с волнением уточнил бородавочник.
– Конечно, мы оставим себе этот комок шерсти! – ответил Тимон. – Разве не отличная мысль?
В этот момент глаза львёнка широко распахнулись.
Тимон пискнул и запрыгнул на спину Пумбе. Становиться чьим-то утренним перекусом у него желания не было. Безопаснее подождать в сторонке и посмотреть, что будет…
* * *
Симба слышал голоса. Они звучали далеко, будто те, кто говорил, находились в конце длинного туннеля. Часть его хотела оставить глаза закрытыми в надежде, что они просто уйдут и оставят его в покое. Но другая часть, в основном пустой желудок, не согласилась.
Львёнок открыл глаза. Поначалу он увидел только ослепительный свет солнца и поспешно зажмурился, а в темноте перед его взглядом поплыли светлые пятна. Малыш подождал, пока пятна исчезнут, и попытался снова. Но в этот раз он открывал глаза медленно, позволяя им постепенно привыкнуть к свету.
К его удивлению, он обнаружил, что смотрит на бородавочника и суриката. А они в свою очередь смотрели на него. Сурикат, похоже, нервничал, да и кабан выглядел взволнованным. Симба склонил голову набок.
– Кто… кто вы? – спросил он. Из-за пересохшего горла слова звучали хрипло.
– Мы – те, кто спас твою жизнь, – ответил сурикат. – Рисковали всем, отбиваясь от злых стервятников!
– Я Пумба, – сказал бородавочник, стрельнув в друга взглядом, которого Симба не понял. – А это Тимон.
Сурикат кивнул.
– Их были сотни, – продолжал он, явно зациклившись на стервятниках. – Это было ужасно. Не нужно нас благодарить. – Сурикат остановился и подождал благодарностей, которых не просил. Когда Симба ничего не сказал, Тимон пожал плечами: – Я упоминал, что мы спасли твою жизнь?
Симба вздохнул. «Лучше бы не спасали, – подумал он. – Это избавило бы от многих бед». Поднявшись на ноги, львёнок повернулся спиной к Тимону с Пумбой и медленно побрёл прочь. Каждый шаг ощущался так, будто он ступал по острым камням, его желудок урчал и болел.
– Эй! – крикнул Тимон. – Куда ты идёшь?
– Это не важно, – ответил Симба, не останавливаясь.
Увидев маленькую грязную лужу воды, он опустил голову и сделал несколько глотков. Вода была горячей и полной песка, но хоть немного утолила его жажду. В памяти всплыли все те разы, когда львёнок не хотел идти к водопою. Сейчас он бы отдал всё что угодно за возможность побыть там. Вернуться к своей матери или поиграть с Налой. Его плечи поникли. Какой смысл думать обо всём этом?
Львёнок услышал позади обеспокоенный голос Пумбы.
– Он такой грустный, – сказал бородавочник. – Мы должны помочь ему, Тимон!
Симба услышал топот копыт, а потом Пумба появился рядом.
– Эй, малыш, что тебя гложет?
Тимон встрял прежде, чем Симба смог ответить:
– Ничего! Он же на вершине пищевой цепи.
Потом замолчал и с ожиданием уставился на недоумевающих львёнка и бородавочника.
– Понимаете? – надавил Тимон.
Молчание.
– Ну, пищевая цепь…
И снова молчание. Тимон пожал плечами, смиряясь с тем, что его шуток здесь не понимают.
– Так откуда ты?
– Какая разница? – огрызнулся Симба. – Я не могу пойти домой.
Он был удивлён тем, как горько это прозвучало. Но это правда. Какой толк рассказывать Тимону и Пумбе о своей прошлой жизни? Это жизнь, к которой он никогда не сможет вернуться.
Тимон склонил голову набок.
– Если ты не можешь пойти домой, – сказал он, размышляя над какой-то идеей, – то это означает, что никто из дома не пойдёт тебя искать? И под «кем-то» я имею в виду огромного волосатого зверя?
– Нет, искать меня никто не будет, – осторожно ответил Симба.
К его удивлению, Пумбу, казалось, обрадовал такой ответ.
– Нет семьи! – вскрикнул он. – Значит, ты изгой!
Тимон тоже был доволен:
– Это замечательно! Мы тоже!
Хлопнув в ладоши, он широко улыбнулся. Впервые с тех пор как найдёныш открыл глаза, сурикат, кажется, расслабился. Под взглядом Симбы Тимон уселся на землю возле грязной лужи и сцепил лапки за головой.
– Расскажи нам об этом, малыш. Мы любим хорошие истории об изгоях.
Пумба тоже плюхнулся на землю.
– Такие истории всегда заставляют меня плакать, – признался он. – Особенно если изгой проваливается в дыру и ему приходится съесть собственную ногу. Ну или что-то вроде того.
Симба переводил взгляд от одного странного нового знакомого на другого. Они что, серьёзно? Но даже если так, он не собирался рассказывать им обо всём, что случилось.
– Дай угадаю, – сказал Тимон. – Ты был слишком маленьким?
Симба покачал головой.
– Слишком медленным? – спросил Тимон.
Симба снова покачал головой.
– Беспокойным? Агрессивным? Завистливым?
Симба продолжал качать головой. Но непрекращающиеся вопросы суриката вызвали у него лёгкую улыбку. На один короткий миг ему даже захотелось рассмеяться. Но потом заговорил Пумба, и это чувство исчезло.
– А ещё мне нравится, когда изгой случайно съедает своего родственника, – сказал бородавочник, и при одном упоминании об этом на его глаза навернулись слёзы.
Сердце Симбы заколотилось в груди. Они что-то знали? Вести о том, что он натворил, разошлись так далеко за пределы земель прайда? Может, они просто пытались заставить его признаться в том, что он убийца? Пока Тимон продолжал перечислять причины, по которым Симба мог оказаться изгоем, львёнок понял, что ошибается. Эта парочка ничего не знала. Они просто строили глупые предположения. Но, глупые или нет, они напомнили ему обо всём, что он потерял. Он начал медленно отступать. Ему больше не хотелось здесь находиться.
– Я сделал кое-что ужасное, – прервал он Тимона. – И не хочу говорить об этом. Оставьте меня в покое.
Отвернувшись, он пошёл прочь. Но пустой желудок, бешено колотящееся разбитое сердце и жара не дали ему уйти далеко. Перед глазами всё расплылось, и львёнок повалился на твёрдую землю. Он остался лежать, тяжело дыша, и Тимон с Пумбой помчались к нему.
– Малыш! – с беспокойством воскликнул Пумба, останавливаясь рядом.
Бородавочник опустил голову и слегка ткнул Симбу кончиком бивня. Когда тот
