Дороти и Волшебник в Стране Оз - Лаймен Фрэнк Баум

Все окружающие тоже закричали и захлопали в ладоши, радуясь тому, что подсудимый избежал смерти и оказался невиновным.

Взяв поросёнка на руки и гладя его нежную шёрстку, принцесса распорядилась:

— Выпустите Эврику из клетки, он больше не преступник, а наш общий друг. Где же ты нашёл поросёнка, Ник?

— В одной из комнат дворца, — отвечал тот.

— С правосудием шутки плохи, — со вздохом заметил Страшила. — Если бы ты его не нашел, Эврику наверняка бы казнили.

— Но справедливость всё же восторжествовала, — примирительно произнесла Озма, — мой любимец снова со мной, а Эврика свободен.

— Не нужна мне ваша свобода, — капризно мяукнул вдруг котёнок. — Пусть-ка Волшебник покажет свой фокус с поросятами. Если их окажется только семь, значит, это не тот, что потерялся, а какой-то совсем другой.

— Молчи, Эврика! — предостерегающе шепнул Волшебник.

— Не делай глупостей, — посоветовал вполголоса Железный Дровосек, — потом пожалеешь!

— У поросёнка, принадлежавшего принцессе, было изумрудное ожерелье, — громко, во всеуслышанье заявил Эврика.

— Совершенно верно! — воскликнула Озма. — Выходит, это не тот поросёнок, что мне подарил Волшебник.

— Нет, конечно, у него ведь их было девять, — пояснил Эврика. — Он всё жадничал и не давал мне съесть даже одного. А теперь, когда ваш нелепый суд окончен, я, так и быть, расскажу, что в действительности приключилось с поросёнком.

При этих словах все в тронном зале умолкли и замерли, и в наступившей тишине котёнок продолжал свой рассказ спокойным и даже слегка насмешливым тоном:

— Должен признаться, что я действительно намеревался съесть поросёнка на завтрак. Для этого я и забрался в комнату, где он сидел, и спрятался там под столом, пока принцесса одевалась. Когда Озма вышла, она оставила своего любимца на столе. Я тут же на него вспрыгнул и сказал поросёнку, чтобы он особенно не дрожал, поскольку через полсекунды уже окажется у меня в желудке. Но разве эти существа слушают голос разума! Вместо того чтобы сидеть спокойно и дать мне себя проглотить, он весь затрепетал от страха и упал со стола прямо в большую вазу, которая стояла на полу. У неё очень узкое горлышко, и поначалу поросёнок застрял вниз головой. Только я изготовился его ухватить, как он задёргался, затрепыхался, да так сильно, что провалился на дно. Наверное, там и сидит до сих пор.

Это признание поразило всех. Озма тут же послала офицера в свою комнату за вазой. Когда он её принес, принцесса заглянула в узкое горлышко и, в полном соответствии с рассказом Эврики, обнаружила на дне потерянного поросёнка.

Добыть крошку, не разбив вазы, было невозможно, поэтому Железный Дровосек надколол её топором и извлёк маленького пленника.

Публика шумно ликовала, а Дороти подхватила на руки своего котёнка. Она была очень рада тому, что он оказался всё-таки невиновен.

— Но почему ты не рассказал обо всём с самого начала? — спросила она.

— Тогда бы было неинтересно, — заявил котёнок, зевая.

Озма вернула Волшебнику поросёнка, которого он по своей доброте хотел выдать за потерянного, а своего любимца отнесла назад, в королевские покои. Суд закончился, и жители Изумрудного Города разошлись по домам, довольные интересно проведённым днём.

К своему огорчению, Эврика обнаружил, что, хотя он никого и не съел, отношение к нему изменилось к худшему. Жители Страны Оз теперь знали, что котёнок готов был совершить преступление и не сделал этого только случайно. С ним перестал водиться даже Голодный Тигр. Эврике было запрещено гулять по двору, и бо́льшую часть времени он проводил теперь в одиночестве, в комнате Дороти. Неудивительно, что вскоре он начал приставать к своей хозяйке с просьбами отослать его обратно домой: там-де жизнь куда веселее.

Дороти и сама соскучилась по дому и пообещала Эврике, что они не задержатся в Стране Оз надолго.

На следующий вечер после суда девочка попросила у Озмы разрешения взглянуть на волшебную картину. Принцесса с готовностью согласилась. Она привела девочку в свои покои и сказала:

— Тебе стоит только загадать, кого ты хочешь увидеть, моя милая, и они тут же предстанут перед тобой на картине.

Так Дороти узнала, что дядя Генри уже вернулся на ферму в Канзас. Она увидела его и тётю Эм в трауре: они ведь считали, что их маленькая племянница погибла во время землетрясения.

— Я хочу туда, к ним, — заволновалась девочка, — и как можно быстрее.

Зебу тоже захотелось увидеть свой дом, и, хотя по нему траура там никто не носил, от одного вида Хагсонского ранчо он затосковал не на шутку.

— Это хорошая страна, мне всё здесь нравится, — признался он Дороти. — Но мы с Джимом здесь как бы лишние, старый конь то и дело просится домой, особенно с тех пор, как проиграл на скачках. Если ты нам поможешь туда добраться, мы тебе оба скажем спасибо.

— Озме ничего не стоит это устроить, — ответила Дороти. — Завтра утром я окажусь в Канзасе, а ты, если тебе так хочется, — в Калифорнии.

Последний вечер оказался таким приятным, что мальчик запомнил его на всю жизнь. Все они, кроме Эврики, сидели в покоях принцессы. Волшебник показывал новые фокусы. Страшила рассказывал смешные истории. Железный Дровосек пел любовные песни своим звучным металлическим голосом, все веселились, и всем было очень хорошо. Потом Дороти завела Тик-Тока, и он сплясал джигу, а Жёлтая Курица поведала кое-что о своих приключениях в Стране Эв, где правил когда-то Король Гномов.

Тем, кто имел привычку есть, было подано вкусное угощение, и, когда наступил час пожелать Дороти спокойной ночи, друзья расстались в прекраснейшем настроении.

На следующее утро они собрались все вместе в последний раз. В торжественной церемонии прощания участвовали также многочисленные чиновники и придворные.

Дороти взяла Эврику на руки и ласково простилась с друзьями.

— Мы будем тебя ждать, — сказал Волшебник, и она обещала опять вернуться, как только представится возможность.

— Дядя Генри и тётя Эм нуждаются в моей помощи, — добавила она. — Я не могу покидать нашу ферму в Канзасе надолго.

Озма надела волшебный пояс. Поцеловав напоследок Дороти, она загадала желание, и девочка с котёнком исчезли в мгновение ока.

— Где же она? — спросил поражённый Зеб.

— Здоровается с дядей и тётей в Канзасе, — с улыбкой ответила Озма.

Тогда Зеб вывел Джима, запряжённого в коляску, и занял привычное место на сиденье.

— Большое вам спасибо за доброту, — с чувством сказал мальчик, — и за то, что спасли мою жизнь, и за то, что помогаете теперь вернуться домой, словом, за всё. Здесь у