почти вплотную к своим глазам.
– Что ещё за Мастерство Слова? – поинтересовалась Инжир.
– Мастера Слова – очень престижное сообщество для одарённых, – объяснил Рафи. – Гейб является его членом с трёх лет. Ему нужно было пройти тестирование и всё такое. Папа получает около пятидесяти газет, когда ежемесячно приходит корабль с припасами, и отдаёт Гейбу странички со словесными играми: кроссвордами, криптограммами, анаграммами.
Они хранили тишину, пока Гейб изучал страничку дневника с надписью АНЯЕДЛРЕВПЕБЖРЮАИЕВ. Всё лицо у него сморщилось, отчего он стал больше похож на Рафи, чем обычно, и он открывал и закрывал рот, как рыбка. Милтон подумал, что это, должно быть, помогает ему сосредоточиться (вполне нормальный способ для тех, кто не может поправлять очки и снимать шляпу).
Это заняло почти пять минут (что кажется не таким уж долгим сроком, но когда ты пялишься на того, кто пялится на кусок бумаги, то да, это очень долго), прежде чем Гейб наконец воскликнул:
– Первое готово! – он протянул руку, и Рафи вложил в неё карандаш.
Дереве, написал Гейб под буквами.
– Что на дереве? – спросила Инжир.
– Ш‑ш-ш, – ответил Гейб. Он снова умолк. Его лицо сморщилось ещё сильнее. Он делал губами рыбку, склонил голову влево, затем вправо, а затем снова влево.
– Здесь три слова, – пробормотал он. Его карандаш завис над буквами. Все затаили дыхание. А затем он написал:
НА ДЕРЕВЕ ВРАЖЕЛЮБИЯ П
– У тебя получилось! – воскликнул Рафи. Он обнял своего брата, который расплылся в лучезарной улыбке, а затем встал в «берёзку».
– Ну я же вам говорил, что я Мастер Слова, – сказал он.
– Но о чём говорит лишняя буква? – спросила Инжир, глядя на запись Гейба. – «П»?
– Да не лишняя она, – ответил Гейб, стоя вверх ногами. – Это то, что находится на вершине Деревьев вражелюбия. Последний раздел.
Милтон взял путеводитель и пролистал до последней страницы.
– «П» означает Потрясущий кенгемур, – сказал он, и благодаря этой новой информации у него в голове загорелась лампочка. – И всё идеально сходится! Помните, в путеводителе говорится, что кенгемур питается Солнечными бутонами. Солнечные бутоны растут так высоко, как только возможно. Самые высокие деревья здесь – Деревья вражелюбия. Значит, Мистер Толстоморд и остальные его друзья-кенгемуры наверняка в эту самую минуту находятся на вершине этих деревьев. Мы просто должны забраться туда!
Милтон издал радостный клич. Инжир широко улыбнулась. Гейб (всё ещё вверх ногами) прокричал: «Йуху-у!» Они знали, что делать. Они знали, куда идти. Они собирались спасти остров!
– Забраться на 90-метровые деревья, стреляющие в людей отравленными шипами? – спросил Рафи. – Типа ядовитыми шипами, вызывающими мгновенную смерть? Ни за что.
И не было больше ни радостного клича, ни улыбок, ни «йуху-у».
Глава 51
Вражда и дружелюбие
В доме Милтона было столько вражды, что если бы там росло Дерево вражелюбия, то в тот год оно бы стреляло шипами во все стороны практически каждый день. Если бы Дерево вражелюбия росло в школе Милтона, по его мнению, большинство ребят тоже нахватались бы шипов. В средней школе наверняка было много друзей, но и врагов тоже было немало. Если бы Дерево вражелюбия росло на Острове Дебрей, на нём не было бы шипов: Морской Ястреб и Милая Леди ДиДи подкрались бы к нему, обхватили ствол руками и лапами и с лёгкостью бы на него забрались.
Однако Милтон был не дома. И не в школе.
И он почему-то думал, что отношения Морского Ястреба с Милой Леди ДиДи – и наверняка отношения доктора Парадис с Мистером Толстомордом – были менее запутанными, чем его отношения с людьми.
Очень жаль, что нельзя было нажать рестарт.
– В путеводителе говорится, что мы все должны дотронуться до дерева одновременно, – неуверенно начал он. – И если между нами только дружба, то появятся ветки, и мы сможем забраться наверх.
– Но если есть вражда, – сказала Инжир, – то дерево узнает это благодаря своему сверхъестественному шестому чувству, – она выразительно посмотрела на Рафи. – Нам нужно забраться наверх, и я не хочу наткнуться на шип и погибнуть.
Рафи тут же отвёл глаза.
– О нас с Гейбом можно не беспокоиться, – громко произнёс он. – Мы очень хорошие друзья, даже несмотря на то, что он немного чокнутый.
– Мы не друзья! – прокричал Гейб, который забирался на большой камень неподалёку.
Рафи глянул на брата снизу вверх.
– В каком это смысле? Конечно, мы друзья!
– Нет, мы не друзья! – настаивал Гейб с яростью на лице. Затем, широко улыбнувшись, он спрыгнул с камня прямо на брата. – Мы лучшие друзья! – взвизгнул он.
Рафи выглядел немного смущённым, и ещё больше его смутило то, что Гейб чмокнул его в кудрявую макушку. Но всё же он улыбался.
– Значит, проблема с вами решена, – сказал Милтон. – И мы с Инжир тоже друзья. Верно, Инжир? Мы ведь друзья, правда?
– Ты знаешь, что мы друзья, Морской Ястреб, – ответила Инжир.
Милтон лучезарно улыбнулся ей.
– Разумеется, знаю.
Однако счастье Милтона продлилось недолго. Они с Инжир относились друг к другу дружелюбно, как и Гейб с Рафи, но теперь Рафи и Инжир избегали смотреть друг на друга. И честно говоря, он сам не горел желанием выяснять отношения с Рафи. Гейб же просто швырял палочки в Деревья вражелюбия и нетерпеливо всем улыбался.
Доктор Парадис писала, что они должны открыть своё сердце острову, и так оно и произошло. Они раскрыли свои тайны, и лоза в ответ показала им сердце острова. Но Милтону казалось, что и друг другу они открыли сердца достаточно сильно. Они вместе шли, пели, гребли, болтали и смотрели на звёзды.
Теперь снова пришло время раскрыть правду, но на этот раз не лозе, а друг другу. Если они не положат конец своей вражде, их пронзят шипы.
А Милтон не хотел, чтобы его пронзило. Он хотел узнать, что находится на верхушке Дерева вражелюбия. Он был в сердце острова и хотел здесь остаться.
Милтон сделал глубокий вдох, поправил очки, распушил своё павлинье перо и сказал:
– Рафи, я считаю, что между нами есть некоторая вражда. Ты бросил плод на мою любимую шляпу, стянул путеводитель и обзывался. На самом деле ты даже сегодня чуть было меня не обозвал.
Ещё до того как Милтон успел договорить, Рафи открыл рот, словно собирался всё отрицать. А затем все резко развернулись, ведь Дерево вражелюбия издало решительно зловещий СВИСТ!
Из-за того что Гейб бросал в него палки, несколько дупел открылись и из них выглянули тридцатисантиметровые, острые как бритвы шипы с зелёными наконечниками.
– Я знаю, что сделал это, – произнёс Рафи,
