— Нельзя ли мне взять одеяло? — спросила дрожащая Марен.
Уилл стянул с одной из полок большое одеяло и обернул им плечи девушки.
— Спасибо, — сказала она.
— Извини меня, — неуклюже сказал Уилл. — Я и не предполагал, что все так закончится.
— И я тоже, — улыбнулась она. — По крайней мере, теперь у тебя есть хорошая история. И эта, мне кажется, уж точно приключилась с тобой.
Уилл кивнул:
— Это точно.
И зачем он только сказал «закончится»? Неужели это действительно был конец?
На плите вскипел чайник.
— Могу ли я вам предложить чашку чая, мисс Амберсон? — спросил отец Уилла, подвинувшись к кипевшему чайнику. — Это поможет согреться.
Когда Уилл опять взглянул на Марен, она уже натянула одеяло себе на голову и закуталась в него, как в палатку, — видимо, она и впрямь очень замерзла в снегу.
— Марен? — позвал отец Уилла, протягивая ей чай.
Она не ответила и не пошевелилась. Уилл посмотрел в ее сторону, затаив дыхание. Офицер поднялся.
— Что еще за штучки, девушка?
Он взялся за угол одеяла, сорвал его и обнаружил лишь пустую полку с лежавшими на ней наручниками.
— Это недопустимо, — пробормотал лейтенант Стил.
Пока офицер и Джеймс Эверетт в спешке обыскивали спальный вагон, Уилл выскочил за дверь и взобрался на крышу, чтобы иметь лучший обзор, но в заснеженном пейзаже не было ни следа Марен. Он одновременно хотел и поаплодировать ей, и позвать ее обратно.
— Я полагаю, именно это и есть номер с исчезновением, — произнес Джеймс Эверетт, поднявшись на крышу вместе с Сэмюэлом Стилом. Уиллу показалось, что в уголках отцовского рта промелькнула улыбка.
— Это безрассудство с ее стороны — думать, что можно скрыться от правосудия, — заметил Стил. — Особенно учитывая, что здесь бродят сасквочи.
Уилл оглянулся вокруг, почувствовал себя покинутым. Неужели она действительно решилась одна сбежать в чащу? Здесь невозможно было выжить. У нее, должно быть, был план. Пустота, которую он ощущал внутри, превратилась в тупую боль. Неужели все должно было закончиться вот так? Значит, так она себе все это представляла? Что после ограбления она попрощается с ним и они никогда больше не увидятся?
— Сейчас нет времени о ней беспокоиться, — сказал офицер. — Мне нужна поисковая группа, чтобы отыскать людей, которых сбросили с локомотива. Они, скорее всего, ранены. И мне нужны помощники, чтобы арестовать трех последних кондукторов. — Он посмотрел на Уилла. — Из них двое сцеплены наручниками или имеют ссадины на запястьях, так? Их нетрудно будет найти.
Уилл проследил за взглядом отца до вагона-мавзолея, дверь которого все еще была раскрыта.
— Давайте закроем эту дверь, — сказал отец. — А потом пора откапываться от снега.
— Я наберу вам команду, — сказал Стил.
— Думаю, она уже собралась, — махнул рукой Уилл.
Вдоль путей брел равномерный поток пассажиров и железнодорожных служащих: среди них были и мужчины в дорогих пальто, и одетые во всю свою одежду переселенцы, а между ними — двое на ходулях и компания странноватых людей, которые могли принадлежать только цирку.
— Нам только нужны лопаты! — крикнул один из них.
Уилл поднял снег на лопату и отбросил его в сторону. Вдоль всего заваленного пути люди расчищали рельсы лопатами, ведрами, половниками — всем, что попалось им под руку. Их приглушенные голоса далеко разносились в чистом горном воздухе. Повсюду летел снег. С кухни принесли бутерброды и горячее питье. Настроение у всех было почти радостным. Уилл вспомнил зимы в Галифаксе, когда все соседи выходили утром разгребать выпавший за ночь снег. Он посмотрел на отца, работавшего рядом с ним.
— Ты можешь починить поезд?
— Нужно будет заново сварить взорванную сцепку, но на борту есть сварщик, так что проблемы не возникнет. Хорошо бы к ночи мы уже двинулись дальше.
Уилл взглянул на стоявшего на крыше локомотива кочегара, который осматривал окрестности в поисках сасквочей, держа винтовку наготове. Звери не показывались. Уилл надеялся, что Марен, где бы она ни находилась, была в безопасности. Скорее всего, она уже встретилась с братьями — Уилл хотел бы, чтобы с ней был Кристиан. Мысль о том, что рядом с девушкой находился дрессировщик, да при этом еще и умевший обращаться с сасквочем, успокаивала мальчика. Казалось несправедливым, что теперь Марен не могла получить вознаграждение, обещанное ей мистером Дорианом, которое она хотела потратить на организацию собственного представления. Горло Уилла снова сжалось от боли.
— Думаешь, Сэм Стил попытается ее поймать? — спросил он отца.
— Сейчас точно нет, а может быть, и никогда. Я еще раз с ним поговорю. Посмотрю, может, он снимет обвинения. У меня нет намерения преследовать ее. Мне она показалась необыкновенной молодой девушкой.
Краешком глаза Уилл заметил, что отец посмотрел на него, и продолжил копать. Щеки его горели. Он не беспокоился, что Марен схватят. Этого не могло случиться, если только она сама бы этого не захотела. Никакие замки не могли удержать ее, а цепи — сковать. Она навсегда должна была остаться свободной. Но, возможно, если бы обвинения сняли, она бы решила вернуться…
Отец похлопал его по плечу.
— Ты молодец. Немногие ребята, да и мужчины, способны сделать то, что ты сделал.
— Спасибо, — улыбнулся Уилл.
— Но лучше бы тебе было все рассказать раньше, для твоей же собственной безопасности.
— Я обещал им, что дождусь, пока мистер Дориан добудет картину. Я думал, это мой долг перед Марен. И перед самим мистером Дорианом. Он тоже спас мне жизнь, — быстро добавил Уилл.
Отец на минуту перестал копать.
— Мне не верится, что он думал, будто картина поможет ему остаться молодым. Как мне казалось, он был для этого слишком умен.
— Но это выглядело не более странным, чем другие вещи, — возразил Уилл.
Он подумал о холодном теле инспектора манежа, лежавшем в больнице первого класса. Мистер Дориан долго и тяжело работал и даже запачкал руки кровью, чтобы изменить свою судьбу, но в конце концов не сумел обмануть время.
— Я никак не могу отделаться от мысли, что все это напряжение и вызвало в результате инфаркт.
Отец грустно покачал головой.
— Он не должен был подвергать опасности стольких людей. Это было более чем эгоистично. Это было чудовищно.
Уилл подумал, что ему, видимо, следовало бы гораздо больше сердиться на мистера Дориана, но, вспомнив ужас на его лице и кошмарные предсмертные стоны, он почувствовал только печаль.
— А что будет с его портретом? — спросил он вдруг.
— Думаю, его следует удалить с холста, не повреждая Кригхофа.
— Он хорошо вышел, — сказал Уилл с сожалением. Отец посмотрел на него.
— Может, мы просто оставим все как есть. Пусть будет секрет на другой стороне Кригхофа.
— Мне нравится эта идея.
— Знаешь, — сказал отец, — мы ведь совсем недалеко от того места, где ты забил последний костыль.
Уилл посмотрел на горы. Он догадывался, что они были недалеко от Крейгеллаха, но ему трудно было совместить тот вид, который он увидел три года назад, будучи еще маленьким мальчиком, ехавшим на встречу с отцом, которого он почти не знал, с тем, что сейчас открывалось его взору.
— Броган сказал, что вы с ним копали золото. Отец повернулся к нему.
— Это правда.
— Чтобы спасти компанию от банкротства.
— Опять правда. Если бы мы не нашли жилу, железная дорога никогда не была бы закончена. Тысячи из нас потеряли бы жалованье за много месяцев.
Уилл заставил себя спросить:
— А ты взял что-то себе?
— Это тебе Броган сказал?
Уилл кивнул. Отец глубоко вздохнул, и Уилл стал слушать его, затаив дыхание.
— Не было и дня, чтобы я не боролся с соблазном. Некоторые положили в карман, что могли, и я не доносил на них. Нам долго не платили, и трудно было считать это воровством. Кто был владельцем? Может, страна. Может, индейцы, а может, и вовсе никто. Но мы все работали на компанию, и я подчинялся приказам. Я никогда ничего не брал, Уильям, и надеюсь, ты мне веришь.
