– Извини меня, девочка. – Мама погладила дочь по голове. – Я не должна была оставлять тебя. В нашей деревне кое-кто заподозрил, что я практикую магию, меня могли обвинить публично, а возможно, и тебя тоже. Мне пришлось уйти не только ради собственного спасения, но и ради тебя. Но я не рассчитала последствий – как разовьётся твой дар без присмотра знающего человека. Никогда нельзя смешивать желания нашего сердца и магию. В конце концов это только причиняет боль.
– Так, значит, ты не сошла с ума?
Мама отстранилась и посмотрела на дочь.
– Нет, милая, как тебе в голову такое пришло?
– Не важно. Мама, где ты была так долго? – всхлипнула Агата.
– Я наблюдала за тобой с того дня, когда исчезла.
Агата отпрянула.
– Даже на ферме?
Мама улыбнулась сквозь слёзы.
– Я никогда не уходила далеко. Время от времени я возвращалась, чтобы посмотреть на тебя. Была молодой учительницей, пекла хлеб, торговала вразнос. – Мама кивнула. – И я всегда буду рядом.
– Что бы я делала, если бы мы снова не нашли друг друга? – Агата обняла мать и опять горько зарыдала.
Ах, Гастон.
– Ты ни в чём не виновата, – сказала мама, заправляя Агате волосы за уши. – Я научу тебя пользоваться твоим великолепным даром.
Агата ещё раз крепко обняла мать с благодарностью за то, что она снова отыскала её.
– Меня ждёт карета. Но сначала надо проведать Дюрана.
Агата смахнула слёзы и кивнула. Мама поспешила навстречу священнику, на котором лица не было. Он сообщил, что стража уже в пути.
Агата обвела взглядом витражи, иллюстрирующие историю веры, изобилующую чудесами. Несмотря на боль в груди, она внезапно почувствовала лёгкость, преисполнилась надеждой и, казалось, даже ещё больше помолодела.
Подошла мать и похлопала её по руке.
– Давай уедем отсюда куда-нибудь подальше, дорогая. Туда, где нас никто не знает и где мы сможем начать жизнь заново.
Агата втянула носом знакомый мамин запах и улыбнулась сквозь слёзы.
– Я всегда мечтала открыть аптекарскую лавку и поселиться в уютной квартире над ней. Мы сможем использовать свой дар, чтобы излечивать недуги и облегчать людям боль. Как ты к этому относишься?
– Я согласна на всё, что пожелает твоё сердце, милая. Мы чародейки, мир принадлежит нам.
Рука об руку мать и дочь вышли из церкви и растворились в бесконечной ночи.
Эпилог
Через несколько месяцев
ГАСТОН ВЪЕХАЛ НА КОНЕ в город.
К седлу за его спиной были привязаны жирный гусь, три больших кролика и, лучшая добыча, огромный олень. Горожане суетились, пригреваемые весенним солнцем. Гастон широко улыбнулся, зная, что очарование его улыбки привлечёт всеобщее внимание.
– Добрый день, месье Гастон! – окликнул его скрипач, сидевший у фонтана. – Везёте свою добычу в сиротский дом?
– Так и есть, Пьер, – ответил Гастон, и его голос эхом разнёсся по площади.
С недавних пор он стал отвозить в аббатство, где жили обездоленные дети, туши подстреленных на охоте животных – он и сам не знал почему. Возможно, привычка совершать добрые дела затягивает. А скорее всего, обожание, с которым каждый раз встречали его поступок жители города, заставляло его возвращаться сюда снова и снова.
– Какой вы хороший человек! – воскликнул Пьер. – Я исполню в честь вас гимн.
И его скрипка пропела воодушевляющую мелодию об отважных подвигах и рискованных приключениях.
Гастон приосанился в седле.
Он продолжил свой путь, и к нему подошли, раскачивая в завораживающем ритме юбками, три очаровательные сестры, все белокурые и соблазнительные.
– Маркиз Гастон, – выдохнула средняя.
– Тпру, – произнёс Гастон, останавливая Максимуса и выгибая чёрную бровь. – Чем могу помочь вам, мадемуазели?
Самая маленькая притворилась, будто падает в обморок, и оперлась на плечо сестры, а та, что стояла справа, самая симпатичная, захихикала, прикрывая рот ладошкой. Самая высокая девушка ответила:
– Мы хотели бы пригласить вас на танцы вечером в субботу. Это, конечно, не такой изысканный приём, какие вы устраиваете в замке, но для нас будет честь, если вы посетите наше скромное торжество.
– О да, такая честь для нас, – пробормотала маленькая.
Не успел Гастон придумать, что ответить, как из дверей пекарни выплыла грузная женщина с тяжёлыми корзинами в руках.
– Мелли, Марла, Мадлен! Немедленно идите сюда!
– Да, мадам, – хором ответили девушки, зардевшись, и, опустив головы, побежали к пекарне. Но маленькая, самая дерзкая, оглянулась и подмигнула Гастону.
Юноша усмехнулся и поехал дальше. Может, он и посетит сельский праздник. В конце концов, он свободный мужчина. Гастон великодушно позволил горожанам обращаться к нему по имени. Он знал, что его боятся, и стремился стать более доступным для простого народа.
Пробираясь по извилистым улочкам, Гастон услышал, как его кто-то окликает, и увидел приближающихся братьев Плантье.
– Впечатляющая добыча, приятель! – крикнул Дани.
Давид оскалился; после того как Гастон избил его, челюсть у парня так и осталась слегка свёрнутой набок.
Гастон гордо вскинул голову.
– Довольно просто выследить жертву, если знаешь ход её мыслей.
Он и сам долго был жертвой, но этому настал конец.
Стиснув зубы, Гастон высокомерно взглянул на близнецов, которые мучили его большую часть жизни.
– А где же ваш маленький кузен?
– Я здесь, Гастон! – послышался гнусавый голос. Лефу пробирался сквозь толпу с кружкой, расплёскивая напиток себе на руки. – Вот, освежись!
Задыхаясь, Лефу отдал запотевшую кружку Гастону. Тот сделал щедрый глоток и вытер рот внешней стороной кисти.
– Я искал тебя, Гастон, – сказал Лефу, подпрыгивая, чтобы завладеть вниманием красавчика. – Сегодня в таверне соревнование по метанию дротиков. Будь в моей команде.
Гастон глубоко вздохнул.
– Не знаю, не знаю. У меня так много приглашений на вечер.
– Ой, ну брось! – заканючил Лефу. – Никто не бросает дротики лучше тебя, Гастон!
Маркиз самодовольно усмехнулся.
– Ну что ж, тогда я...
И тут у Гастона ёкнуло внутри: он увидел телегу, грохочущую по дороге вдоль реки. На ней громоздилось столько барахла, что куча опасно качалась при каждом шаге худосочной лошади. Но Гастон, затаив дыхание, смотрел на женщину, сидевшую на облучке. Длинные распущенные волосы тёмно-русого цвета, рубиново-красные губы, кожа цвета лунного камня. Она была худая и в то же время ладно сложённая. Разглядев её лицо – скулы, линии рта, тонкие брови вразлёт, блестящие глаза, – Гастон ощутил, как в сердце вонзилась стрела.
Он никогда не видел такой небывалой красоты – кроме, конечно, как в зеркале.
Женщина обернулась и поймала его взгляд, словно тоже почувствовала их связь.
И улыбнулась.
