Разъяренная кобра вновь разинула алую пасть с огромными клыками. Мейлин лишь крепче стиснула пальцы, пот лил с нее градом, пока руки старались удержать извивающуюся гору мышц.
Вдруг позади кобры замаячила Джи. Кроткие глаза умоляли Мейлин остановиться. «Не могу, – хотела крикнуть она. – Гератон меня убьет!»
Волны участия, исходящие от панды, накрыли девочку с головой, пальцы непроизвольно разжались. Гератон хрипела, силясь что-то сказать. Наконец из пасти вырвалось шипящее: «Связанные Нектаром люди и животные равны. Желчь сильнее, она дает власть. Мейлин, ты всегда стремилась повелевать. Подчини себе Джи, товарищей. Не разменивайся на доброту».
Мейлин так и подмывало прикончить змею, пока та не выросла с гору. Руки снова сомкнулись на скользком горле. Внезапно панда бросилась – нет, не на Гератон, на Мейлин! Пытаясь оттащить ее от противницы, Джи испустила короткий, властный вопль.
Мейлин опешила, покачнулась… и пришла в себя на холодном полу башни.
Неподалеку виднелась массивная крышка люка. Свет проникал сквозь узкое окошко в толстой стене. Джи сидела рядом, лапа панды покоилась на ее руке. Мейлин попятилась, но вдруг заметила кроткий, умиротворяющий взор. Слава богу, это всего лишь сон. Девочка взяла мохнатую пятерню в ладони и медленно вдохнула в надежде отогнать кошмар.
Тут ее взгляд упал на Абеке.
Уроженка Нило распростерлась на полу. Избитая, в царапинах, но хуже всего дело обстояло с горлом: с обеих сторон его покрывали огромные, словно крылья бабочки, синяки со следами пальцев.
Пальцев Мейлин.
Всхлипнув, она бросилась к Абеке, потрясла за плечи.
– Только не это. Абеке, очнись. Очнись… я не хотела.
Веки нилоанки дрогнули. При виде Джи она слабо улыбнулась, морщась от боли.
Заметив Мейлин, несчастная пришла в ужас. Она попробовала встать, но упала как подкошенная, прижалась к стене, выставив перед собой руки.
– Абеке, не бойся. Я больше не причиню тебе вреда, – увещевала Мейлин.
Абеке медленно опустила руки, однако настороженность из взгляда не исчезла. Ей стоило немалых трудов успокоиться.
– В тебя снова вселилось зло, – просипела она. – Чуть меня не придушила.
Мейлин кивнула, нервно ломая пальцы.
– Мне снилось, что я сражаюсь с Гератон. Она говорила со мной. Не знаю, как так получилось. Джи пыталась меня предупредить, но я была сама не своя. Абеке, прости. Мне очень стыдно.
– Не вини себя, – прошептала Абеке, – не надо. Но вырваться мне удалось чудом. Я кричала, звала тебя по имени – ты не реагировала, как будто не слышала.
– Не слышала, – мрачно подтвердила Мейлин, обнимая Джи. Панда сочувственно заворчала, устремив на девочек свой кроткий взор. – Только благодаря ей я смогла остановиться. Долго… долго это продолжалось?
– Не знаю. – Абеке осторожно коснулась шеи. – Я спала, пока ты не начала…
Мейлин закрыла лицо ладонями.
– Какой кошмар!
– Я думала вызвать Уразу, – продолжала Абеке, – но побоялась, как бы она не растерзала тебя в клочья.
– И поделом. – Мейлин с тоской покосилась на раны подруги. – Поверить не могу, что сотворила такое.
Избегая встречаться с ней взглядом, Абеке поднялась и, шатаясь, двинулась к окошку.
– Жаль, оно выходит наружу, а не во внутренний двор. Отсюда видна лишь мангровая роща да часть портовых построек. Судя по песчанику и подстриженным кустам, Шейн не соврал: мы и впрямь в поместье зажиточного нилоанца.
Мейлин молча гладила Джи. Панда урчала от удовольствия.
Их держали в заточении вторые сутки. Из еды и питья – только ведро размоченного овса, принесенное Шейном.
Выяснить бы, что задумал Пожиратель!.. Может, просто решил устранить их на время, чтобы не мешали собирать талисманы. Но, зная Гератон, вряд ли. Захоти она убрать воительниц, сидеть им не в плену, а лежать в могиле.
– Хотя за первой великой войной стоял Ково, Желчь появляется именно из талисмана Гератон, – выпалила Мейлин. – Я видела во сне.
– Ценные сведения, – воодушевилась Абеке. – Не думала, что от твоей одержимости будет толк.
Мейлин пожала плечами.
– Сюрприз. По-моему, все упирается в Джи, не зря она появляется в каждом сне. Наша связь помогает обратить процесс и отчасти мириться с Гератон. – В голове у девочки окончательно прояснилось. Змеиные чары рассеялись. Похоже, Гератон не поселилась в сознании навечно, скорее изредка заглядывала.
– Надо попробовать сблизиться с Шейном, – продолжала Мейлин. – Он к тебе неровно дышит. С его помощью мы доберемся до Гара.
– До Пожирателя? Зачем?
– Чтобы убить его.
Абеке с любопытством посмотрела на товарку.
– У нас нет ни единого шанса. Это место кишмя кишит захватчиками. Единственный вариант – пробовать сбежать и разыскать остальных.
Мейлин уставилась на сжатые кулаки.
– Вариант неплохой. Уверена, он сработает. Но только для тебя. Мне бежать некуда. От меня один вред. По моей милости ты здесь очутилась. Нет, я останусь и отвлеку их, а ты тем временем сбежишь.
Абеке хотела возразить, но передумала.
«Понимает, что я права», – догадалась Мейлин.
Повисла напряженная пауза. Панда зализывала Абеке раны, у Мейлин отлегло от сердца, когда нилоанка с облегчением вздохнула. После врачевания Джи распростерлась на полу, поочередно глядя на девочек.
Позже, когда солнце уже стояло в зените, люк приоткрылся, послышался знакомый голос.
Шейн.
– Я поднимаюсь. Только учтите, со мной полдюжины солдат, поэтому без глупостей.
Абеке покосилась на Мейлин – та согласно кивнула.
– Хорошо, не будем, – пообещала Абеке.
– И никаких духов зверей, – предупредил Шейн. – Если увижу, запру люк и уйду.
Мейлин снова кивнула.
– Ураза в спячке, – доложила Абеке. – Мейлин сейчас угомонит Джи.
Мейлин вытянула руку и сделала панде знак. Та выпучила глаза и методично задвигала челюстями, точно жевала бамбук.
– Джи, мне не до шуток! – рассердилась Мейлин.
Панда продолжала молча смотреть. Отправить ее в спячку дело нетрудное, но само сопротивление настораживало. Страшное подозрение кольнуло девочку: что если Джи ей больше не доверяет?
– Прошу тебя, Джи, – взмолилась Мейлин. – Не вынуждай меня применить силу.
Панда не шелохнулась, в кротком взгляде читался упрек. Весь ее вид словно говорил: только один из нас указывает другому.
Собравшись с духом, Мейлин отправила Джи в спячку. Сердце болезненно сжалось, как будто она запихивала лучшего друга в коробку не по размеру. Кожу словно обожгло, и панда исчезла, став татуировкой. Но даже картинка взирала на хозяйку с упреком.
Абеке наблюдала за Мейлин со смесью жалости и ужаса на лице.
– Все, животных нет, – крикнула она, пряча взгляд.
Шейн высунулся из люка. Мейлин различила блестящие глаза и прядь светлых волос.
– К стене! – скомандовал он и, помешкав, добавил: – Пожалуйста.
Крышка люка откинулась, Шейн одним прыжком очутился в камере и выпрямился, подпирая головой потолок.
Пленницы безропотно ждали. В повадках Абеке Мейлин ощущала тревожную мягкость. Пусть Шейн единственный доброжелатель из всех тюремщиков, его надо использовать, а не влюбляться.
Шейн стоял неподвижно, руки скрещены на могучей груди, неизменная сабля в ножнах.
– Значит так… – начал он, но осекся, закашлялся. – Идемте, велено отвести вас к дяде.
– А если мы откажемся? – сощурилась Абеке.
Шейн прикрыл глаза, как от боли.
– Лучше не надо. За отказ повиноваться дяде Гару мне приказано вас убить.
5
Ущелье
В детстве Конор вставал затемно и отправлялся пасти овец. С тех пор он привык просыпаться в хмурый предрассветный час, еще до восхода солнца.
Теперь, когда странствовать приходилось ночью, а спать по светлому, Конор никак не мог приспособиться. После нескольких бессонных дней под открытым небом, отряд нашел пристанище в заброшенной деревне. Нетрудно угадать, куда делись ее обитатели: навстречу то и дело попадались отряды захватчиков, угонявшие нилоанцев в плен. В прочных клетках сидели животные: неестественно огромные от выпитой Желчи, они свирепо скалились за толстыми прутьями.
