Милорад Павич - Биография Белграда

Милорад Павић

Кратка историjа Београда

Роман као држава и други огледи

Защиту интеллектуальной собственности и прав издательской группы «Амфора» осуществляет юридическая компания «Усков и Партнеры»

© Павиħ М., 2005

© Павиħ М., 2009

© Савельева Л., перевод на русский язык, 2009

© Издание на русском языке, оформление. ЗАО ТИД «Амфора», 2009

Писатель я уже более двух сотен лет. В далеком 1766 году один из Павичей издал в Будиме свой сборник стихотворений, и с тех пор мы считаем себя литературной династией.

Я родился в 1929 году на берегу одной из четырех райских рек в 8 часов и 30 минут утра под знаком Весов (в асцеденте Скорпион), а по гороскопу ацтеков я – Змея.

Первый раз на меня падали бомбы, когда мне было двенадцать лет. Второй раз – когда мне было пятнадцать. Между двумя этими бомбардировками я впервые влюбился и, находясь на оккупированной территории, в принудительном порядке выучил немецкий. В то же самое время меня тайно обучал английскому языку некий господин, который курил трубку с ароматным табаком и английским владел не так уж хорошо. Именно тогда я в первый раз забыл французский (впоследствии я забывал его еще дважды). Наконец, когда однажды, спасаясь от англо-американской бомбардировки, я заскочил в школу для дрессировки собак, то познакомился там с одним русским эмигрантом, офицером царской армии, который позже начал давать мне уроки русского языка, пользуясь сборниками стихотворений Фета и Тютчева. Других русских книг у него не было. Сегодня я думаю, что, изучая иностранные языки, я, как волшебный зверь-оборотень, переживал целый ряд превращений.

Я любил двух Иоаннов – Иоанна Дамаскина и Иоанна Златоуста (Хризостома). В своих книгах я встречал любовь чаще, чем в жизни. Не считая одного исключения, которое длится до сих пор. Когда я спал, ночь сладко прижималась к обеим моим щекам.

Я был самым нечитаемым писателем своей страны до 1984 года, когда вдруг за один день превратился в самого читаемого. Я написал первый роман в виде словаря, второй – в виде кроссворда, третий – в виде клепсидры и четвертый как пособие по гаданию на картах таро. Пятый был астрологическим справочником для непосвященных. Я старался как можно меньше мешать моим романам. Я думаю, что роман, как и рак, живет за счет своих метастазов и питается ими. С течением времени я все меньше чувствую себя писателем написанных мною книг и все больше – писателем других, будущих, которые, скорее всего, никогда не будут написаны.

К моему великому изумлению, сегодня существует около ста переводов моих книг на разные языки. Одним словом, у меня нет биографии. Есть только библиография. Критики Франции и Испании назвали меня первым писателем XXI века, хотя я жил в XX веке, то есть во времена, когда требовалось доказывать не вину, а невиновность.

Самое большое разочарование в моей жизни принесли мне победы. Победы не оправдывают себя. Я никого не убивал. Но меня убивали. Задолго до смерти. Моим книгам было бы лучше, если бы их написал какой-нибудь турок или немец. Я же был самым известным писателем самого ненавидимого народа – сербского.

Новое тысячелетие началось для меня в 1999 году (три перевернутые шестерки), с третьей в моей жизни бомбардировки, когда самолеты НАТО стали сбрасывать бомбы на Белград, на Сербию. С тех пор Дунай – река, на берегу которой я живу, – перестал быть судоходным.

Я вошел в XXI век по театральным подмосткам. В палиндромическом 2002 году режиссер Владимир Петров «выпустил в Москве первую интерактивную ласточку и без боя занял русскую столицу», поставив на сцене МХАТа им. Чехова мое «театральное меню для вечности и еще одного дня». В том же году Томаж Пандур сконструировал башню, в которой разместил 365 кресел и, пользуясь ею как цирком шапито, показал «Хазарский словарь» в Белграде и в Любляне, на глазах у зрителей превращая слово – в мясо и воду – во время. В 2003 году петербургский Академический театр им. Ленсовета встретил юбилейные белые ночи и трехсотлетие своего города спектаклем по моей пьесе «Краткая история человечества».

В целом могу сказать, что я при жизни получил то, что многие писатели получают только после смерти. Даровав мне радость сочинительства, Бог щедро осыпал меня милостями, но в той же мере и наказал. Наверное, за эту радость.

Кто хочет овладеть крепостью, тому придется сначала овладеть собственной душой. Через собственную душу ведет нас и путь на Белград – к одному из древнейших городов мира, который разрушали чаще других. Корбюзье назвал Белград самым уродливым городом на самом прекрасном месте только потому, что смотрел в тот момент на результаты многовековых разрушений. Тот, кто узнал и полюбил этот город сегодня, знает и любит его вовсе не за то, что в нем можно увидеть или дотронуться рукой. От бóльшей и, возможно, красивейшей части Белграда не осталось и следа, на нее мы никогда уже не сможем взглянуть, не сможем ее сфотографировать или прикоснуться к ней. Но истории принадлежит и другая, исчезнувшая часть, та, которая не поддается реконструкции, та, которая хранится не в окружающем нас мире, а в нашей душе.

Легенда рассказывает, что аргонавты, мифологические греческие мореплаватели, оказались однажды в водах Дуная (Истар). Дойдя до места, где река разветвляется надвое, они увидели, что в сторону от водного пути, устремленного на восток, к Черному морю, течет второй рукав, манящий на запад, к Адриатике. Говоря другими словами, они оказались там, где в Дунай впадает река Сава. Они назвали Саву Западным Дунаем и по ней продолжили путешествие. Там, где аргонавты назвали одну реку именем другой, с начала каменной эры и до настоящего времени жили люди. На протяжении веков это поселение было столицей сербского государства, а сегодня это главный город Сербии.

Согласно другой легенде, Дунай – это одна из четырех рек, которые вытекают из рая, поэтому и Белград относится к числу тех знаменитых городов, имена которых начинаются на букву «Б» (Братислава, Будапешт, Бухарест, Брэила), а их стены омывает райская река. Эта райская река протекает и через «Врата войн», как издавна называли Белград турки.

Самый старый Белград, о котором нам хоть что-то известно, несмотря на то что тогда он еще не носил такого имени, остался для нас безымянным. Это поселение возникло в эпоху расцвета неолита, который на этой территории существовал в период с 2300 по 2000 год до нашей эры и известен как винчанская культура, отмеченная привозными и местными гончарными изделиями, бесчисленными статуэтками людей, особенно женскими фигурками, и изображениями фантастических животных. Если некоторые из новейших расчетов точны, то Белград того времени является ровесником древнейших мотивов сербского устного творчества, которое, согласно современным представлениям, коренится как раз в эпохе неолита.