Константин Михаленко - 1000 ночных вылетов

Я читаю выписку из вахтенного журнала научной дрейфующей станции «Северный полюс-6»:

«24 октября самолет Михаленко привез корреспондента «Комсомольской правды» и корреспондента радио, которых поселили в домике доктора. С ними прибыли семь молодых, но бородатых физиков-аспирантов. По этому случаю показали фильм «Семь грешников»…

Это произошло в 1958 году. Корреспондентом «Комсомолки» был Альберт Пономарев, радио представлял я. Тогда и состоялось наше знакомство с Константином Фомичом.

Всесоюзное радио командировало меня в Арктику для сбора материалов о полярниках. Побывать в Арктике и не быть на полюсе?! Мы решили добраться туда любым путем. Но прыжок на крышу планеты, казалось, совершить невозможно: самолеты шли до предела загруженные, и, хотя нас было всего двое, никто не мог взять нас к себе на борт. Уже теряя надежду попасть на полюс, мы подошли к последнему самолету.

— Возьмите… — Самые жалобные ноты звучали в наших голосах. — На полюс…

— Сколько вас?

— Двое.

— Многовато. Около двухсот килограммов. Что же, мешок картошки и два ящика капусты придется снять…

Только в полете я узнал, что предыдущий диалог происходил с командиром корабля Константином Фомичом Михаленко. И не знали мы тогда оба, что этот короткий разговор станет началом большой многолетней дружбы.

Полет оказался сложным, и было не до интервью. А когда стало «до него», экипаж уже собирался в обратный путь. Но Михаленко обещал мне интересное интервью, и свое обещание выполнил, притащив мне объемистую рукопись. Это были рассказы о его недавнем путешествии и полетах в Антарктиде.

После я читал и другие его рукописи. Все они, как правило, неповторимы, уникальны по содержанию, увлекательны по изложению и просто талантливы по исполнению. Отрадно, что все они в дальнейшем становились книжками. Самое характерное, может быть, самое ценное, что в каждой новелле, в каждом рассказе или повести Константина Фомича встают не вымышленные герои, а живые люди, с которыми столкнула его нелегкая профессия полярного летчика, увлеченность художника и виденье киношника.

Человек сам по себе удивительной, неповторимой биографии, он не перестает восхищаться теми, кто рядом с ним, с кем сталкивают его Арктика, полеты, жизнь.

Эта книга, как и все предыдущие, биографична, хотя Константин Фомич, как обычно, рассказывает в ней больше о своих боевых, мужественных товарищах, чем о себе. Но не стала ли биография его друзей — тех, с кем он прошел годы войны и десятилетия освоения Арктики, — и его собственной биографией?

Настоящая книга — это рассказ не об одном человеке, посвятившем себя служению небу Родины — тяжелому, грозовому в годы войны и мирному, чистому, но не менее опасному арктическому небу наших дней, — это рассказ о славной семье советских летчиков, достойным членом которой является и автор этой книги.

Недавно мои знакомые удивились, узнав, что я написал сценарий документального фильма.

В этом жанре я выступил впервые.

Что же меня заставило обратиться не к «своему» жанру и принять самое деятельное участие в съемках документального фильма?

Прежде всего желание рассказать об интересном человеке, достойном подражания, о моем друге — Герое Советского Союза, полярном летчике, писателе, художнике, кинооператоре… Герое, которого я так хорошо знаю и называю не вымышленным именем, а его собственным — Константин Фомич Михаленко!

Лев АРКАДЬЕВ, кинодраматург

В юности я мечтал о карьере военного летчика. Мечта моя сбылась, и я стал им в грозные военные годы.

Первые боевые вылеты, первые успехи и открытия, неудачи и разочарования и опять открытия — все это прелюдия к навыку, начало приобретения опыта. Через два года войны меня уже называют в эскадрилье «стариком». Не за седину, не за преклонный возраст, просто друзья увидели, что ко мне пришел опыт, пришли знания, умение летать в любую погоду и поражать любые цели. С той поры и я сам начал считать себя настоящим летчиком.

Закончилась война. Я стал пилотом гражданской авиации. В первом же полете вдруг понял, что мне все надо начинать сначала. И я стал учеником. Благо учиться и перенимать опыт было у кого. Рядом со мной работали прославленные асы полярной авиации, имена которых мне были знакомы еще в юности. Герои Советского Союза И. П. Мазурук, И. И. Черевичный, В. Н. Задков, Герои Социалистического Труда Н. В. Зубов, А. И. Мохов, Б. С. Осипов, О. А. Куксин и многие другие служили для меня образцом, примером для подражания. Они терпеливо открывали передо мной новые и новые страницы Неизведанного, приобщая меня к Умению и Мастерству.

Прошло немало лет, прежде чем я позволил себе называться «полярным летчиком».

Эта книга — не просто мемуары. Это документальная повесть о мужестве и мастерстве моих фронтовых друзей, о любви к летной профессии и верности своему долгу моих товарищей по Арктике. Это повесть о воздухе и самолетах, о неизведанных просторах, раз изведав которые уже никогда не забыть, о хороших, добрых и сильных людях, которые провожали меня в небо и встречали на земле.

И если молодой читатель, прочитав эту книгу, найдет в ней героя, достойного уважения, а может, и подражания, я буду счастлив.

В книге сохранены все истинные географические названия и имена людей. Лишь некоторые из них по независящим обстоятельствам мне пришлось изменить.

Приношу искреннюю благодарность моим фронтовым друзьям — однополчанам Николаю Кислякову, Льву Овсищеру и Ивану Шамаеву за помощь в создании этой книги.

К. Михаленко

Если человек объясняет избрание своей профессии случайностью, не верьте ему! Вся предыдущая жизнь подготовила его к этому, и лишь какой-то незначительный случай, может быть, и вычеркнутый из памяти, внезапно определил его судьбу, и человек целиком отдается любимому делу, думая при этом, что избрал он его совершенно случайно.

С детства меня манило небо. Не нежностью красок, не грозным величием облаков, не золотом закатов и не прелестью зарождающегося утра, нет! Манило своей непознанностью, беспредельной высотой и непонятной упругостью, которая свободно держала птиц и бумажных змеев.

Первый полет запомнился на всю жизнь. Закончился он печально. Старик-сосед не понял стремления мальчишеской души познать непознанное. Мое появление в его саду, по-видимому, навело его на практические рассуждения (шла пора созревания яблок) и еще более практические мероприятия: старик отстегал меня крапивой… А дома мать поставила в угол, наказав за уничтоженный зонтик: не получился из него парашют, он вывернулся наизнанку, едва мои ноги отделились от крыши!..