Владимир Мартынов
ЯВКА В КОПЕНГАГЕНЕ
Записки нелегала
Весь день мы провели в напряженном ожидании, готовясь к отъезду. Когда стемнело, во двор въехали две машины. Одна из них была полицейским фургоном. Вошли американцы. Один из них был резидентом ЦРУ в Аргентине. Нам показалось, что оба почему-то нервничали. Мы одели детей. Был июль месяц, разгар зимы в Южном полушарии. Вышли во двор. Нас усадили в полицейский фургон, погрузили коробки с вещами. С нами сели охранники, закрыли заднюю дверь. Внутри фургона горела лишь маленькая лампочка, которая освещала две скамейки вдоль кузова и одну посредине. В углу кабины мерцал зеленый огонек рации. Один из охранников сразу установил связь с двумя машинами сопровождения: в передней машине ехали аргентинцы, в задней— американцы. Ехали не слишком быстро, постоянно поддерживая связь по радио. По пути в Эсейсу на шоссе почему-то вдруг остановились. Приоткрылась задняя дверца, и я увидел, как в свете фар задней машины к нам быстро шел, почти бежал Густаво. Он заглянул в фургон, спросил, все ли нормально. Что его беспокоило? Возможность провокации со стороны тех, кто был недоволен таким исходом нашего дела? Получив от нас утвердительный ответ, он о чем-то переговорил с водителем нашей машины. После этого бегом вернулся в свою машину, и мы снова тронулись. Ехали не менее полутора часов. Наконец остановились. Вышли из машины. Огляделись.
Мы очутились на огромном слабо освещенном поле аэродрома. В полукилометре виднелись огни аэровокзала. Мы находились в международном аэропорту Эсейса. Прямо перед нами темнела громада американского военно-транспортного самолета типа «Геркулес». Площадка перед самолетом освещалась фарами подошедших машин. Вокруг нас стояли люди. Среди них Гомес, Урета, Перейра и еще кто-то из шефов СИДЭ.[1] Сначала попрощались аргентинцы. Мы поблагодарили их за заботу, проявленную по отношению к нам, к детям. Они пожелали нам счастливого пути и удачи в нашей новой жизни. Вещи наши уже были погружены в самолет, у трапа которого стоял дюжий американец в летном комбинезоне.
Густаво с Карлито прошли к трапу. Мы попрощались. Бортмеханик помог подняться «Весте» на борт, я передал ей детей, потом поднялся сам. Стояла промозглая зимняя погода. Пробирала дрожь. Бортмеханик втащил трап и захлопнул дверцу. По слабо освещенному коридору мы прошли в пассажирский салом самолета. Никаких иллюминаторов в салоне не было. Слышался рев запускаемых двигателей.
Мы сняли верхнюю одежду. Нам велели лечь на нижнюю полку в спальном салопе и прижать к себе детей. Ревели двигатели, самолет выруливал на взлетную полосу.
В пассажирском салоне, пристегнувшись к креслам в ожидании взлета, находились четверо американцев. Двое сидели за столиком лицом в нашу сторону. Один из них подошел к нам и дал каждому по леденцу.
После короткого разбега самолет поднялся в воздух и стал набирать высоту. Бортинженер с фонариком осмотрел наш багаж. Затем подошел один из сопровождающих и пригласил пас в салон поужинать. Салон был прямоугольного сечения, облицован пластиком, по обе стороны прохода — столики с креслами. Через салон в грузовой отсек прошел пилот. Мы отправились в туалет мыть руки. Раковина оказалась забита (оказывается, не только у нас это бывает), вода плескалась через край.
На ужин принесли толстенный, в два пальца, бифштекс и салат из зелени и помидоров. Для детей — молоко.
Все четверо сопровождающих были людьми рослыми, не менее шести футов. В разговор они не вступали. Ночь мы провели на нижней полке, а дети спали наверху. Двое охранников спали на таких же полках напротив, двое других расположились в креслах в салоне. Один из них всю ночь изучал какие-то графики.
В спальном салоне горела синяя лампочка, слышалось шипение воздуха. Салоп имел хорошую звукоизоляцию, и рев моторов совершенно нас не беспокоил. Ночь мы провели в тревожном забытьи. Несколько раз мимо в грузовой отсек проходил бортмеханик с фонариком в руках.
Мы пересекали весь американский континент с юга на север.
Около полудня следующего дня самолет совершил посадку на военной базе, по-видимому, в Панаме. Сквозь приоткрытую дверь были видны пальмы, песок. Жаркий воздух тугой волной ударил внутрь нашей летающей обители, где до этого было прохладно. Работал кран-балка. Через опущенную аппарель задней части самолета велась погрузка, слышались голоса грузчиков, рев двигателей. После погрузки и дозаправки мы снова в воздухе.
— Папа, а почему здесь нет окошек? — спрашивает дочь. — Ведь в другом самолете были.
— Ну, это такой специальный самолет. Он возит грузы, и ему окошки не нужны.
— А мы разве грузы?
— Мы не в счет. Мы здесь случайно. Эти дяди любезно согласились нас подвезти, вот мы и летим.
Летели весь день. Поздно вечером самолет приземлился на военной базе Эндрюс под Вашингтоном. По опущенной задней аппарели мы сошли на североамериканскую землю. Я нес младшую дочь на руках, жена вела старшую за руку. Несколько автомобилей с зажженными фарами стояли вокруг самолета. Рядом с машинами — парии в штатском. Подошел коренастый американец, представился Гарри и пригласил нас в машину.
— Сейчас погрузят ваши вещи, и мы тронемся, — сказал он.
Помигав фарами, наш караван из двух машин двинулся в путь. Вокруг в темноте смутно проступали очертания «фантомов» — истребителей-бомбардировщиков.
Выехали на автостраду, опоясывающую Вашингтон.
— Я уполномочен вас курировать, — заявил Гарри. — По всем вопросам обращайтесь ко мне. Вы здесь находитесь вполне официально как гости Сената США. Пока поживете в одном тихом местечке, а там будет видно, как вас устроить. Возможно, что останетесь здесь, но не исключено, что обоснуетесь в Канаде.
Машины мчались по автостраде. Мелькали люминесцентные дорожные знаки и рекламные щиты. Вдали виднелись огни столицы США. Мелькнул щит с указателем «Лэнгли, ЦРУ». Проехав еще некоторое время по автостраде, свернули на загородное шоссе, затем на узкую лесную дорогу, покрытую гравием. Минут пятнадцать ехали лесом. Наконец, фары выхватили из тьмы одноэтажное строение — бунгало.
Нас встречали двое охранников с фонариками в руках. Внесли наши вещи, открыли коробки и чемоданы и произвели тщательный досмотр. «Вы извините, но здесь такой порядок», — сказал нам старший группы— Питер. Нас провели в большую спальню с огромными витринными окнами, выходившими прямо в подступавший со всех сторон лес…
