Ознакомительная версия.
Боль любви. Мэрилин Монро, принцесса Диана
© ООО «Яуза-пресс», 2015
Мерилин Монро. Страсть, рассказанная ею самой
Несколько лет назад в Аргентине умер 97-летний Генри К. Уолтер, в 50—60-е годы живший в США и занимавшийся психотерапевтической практикой.
Наследники не сразу разобрали архив Уолтера, а обнаружив среди бумаг коробку, в которой вместе с бобинами магнитофонных пленок лежали рисунки и какие-то записи самого Генри, едва не выбросили, посчитав неинтересной. Только желание одного из правнуков проверить, работает ли старый громоздкий магнитофон, спасло бесценный материал от уничтожения.
На пленке тонкий женский голосок, несколько сбивчиво, взволнованно и не всегда внятно рассказывал о себе… Прозвучавшие знакомые имена «Фрэнк Синатра», «братья Кеннеди», «Артур Миллер»… заставили прислушаться, а потом и прочитать вырванные из дневника Уолтера листы, которые объяснили многое.
С трудом поверив, что это голос Мэрилин Монро, повествующей о своей жизни, сомнениях, душевных терзаниях, несоответствии ее внутреннего состояния любимому всеми образу сексапильной Блондинки, наследники решились отдать пленки на восстановление.
Немало времени прошло, пока записи были расшифрованы (не все удалось восстановить) и обработаны, еще больше, прежде чем дано согласие на их публикацию.
Одна из пленок стерта либо испорчена намеренно, именно на ней говорилось о братьях Кеннеди и Фрэнке Синатре. Неизвестно, кто предпочел удалить информацию – сам Генри Уолтер или его наследники, не желая привлекать излишнее внимание к записям, но того, что осталось, достаточно, чтобы понять: Мэрилин Монро вовсе не была пустой блондинкой, какой ее долго представляли Голливуд и средства массовой информации. Примечательны собственные слова Мэрилин: «Цвет волос не признак ума или глупости, глупо то, как меня воспринимают. Сначала проецируют на мое тело свои сексуальные фантазии, а потом меня же за это осуждают».
Вот каким текстом магнитофонные записи сопроводил в дневнике сам Генри Уолтер:
«Я увидел Ее на берегу, на самом краю пирса, явно готовую шагнуть вниз в неспокойное море. Женская фигурка сиротливо стояла, кутаясь в просторный черный плащ…
Один громкий оклик, и она сделает этот шаг. Первое, что пришло в голову, – взяться за трубку. Нелепое занятие – пытаться прикурить на холодном осеннем ветру, но ничего другого у меня просто не было, зато удалось поинтересоваться достаточно спокойно:
– Что-то случилось?
– Я потерялась…
Голос растерянного ребенка, хотя передо мной красивая взрослая женщина. В ней было что-то неуловимо знакомое…
– В городе?
Трубка, конечно, не раскуривалась.
– В жизни.
– Это серьезно… Вы не хотите уйти с ветра, здесь невозможно курить.
Она послушно поплелась следом в ближайший бар. Мы сидели и молча пили пиво. Иногда лучше помолчать. Когда женщина вдруг начала говорить, тихо и сбивчиво объясняя, что она не такая, какой ее воспринимают, что вторая выдуманная совсем вытеснила настоящую, я уже понял, кто передо мной. Черный парик, просторный плащ, отсутствие макияжа… но это была Мэрилин Монро!
А судя по тому, что она взволнованно бормотала, женщине нужно всерьез выговориться. Но ни отправиться к ней, ни пригласить к себе, ни выслушивать ее рассказ в баре я не мог. Еще немного, и остальные тоже поняли бы, кто это. Решение пришло неожиданно, я вырвал листок из записной книжки и протянул со словами:
– Вот здесь нарисуете себя настоящую…
– Я не рисую.
– Вы просто не пробовали. Мне все равно, что это будет, хоть один нос или лошадиная задница, все, что придет в голову. Попытайтесь вспомнить время, когда Вы были сами собой. Свое детство, например, тогда уж точно никто не пялился на Вас маслеными взглядами.
Она послушно протянула руку:
– А потом принести Вам для анализа моего состояния?
– Много общались с психотерапевтами? Я не буду анализировать. Вы нарисуете это дома, спокойно сидя в одиночестве. Просто расслабьтесь и возьмите в руки карандаш. А еще лучше вдобавок включите магнитофон и все расскажите.
– О себе?
– О том, что вспомнилось из-за рисунка. Встретимся, когда будете готовы. И не рассказывайте на каждом углу о нашей встрече и о своей потере тоже. Вот мой телефон. Я Генри. До свидания, Мэрилин.
– Вы меня узнали?!
– Вы действительно слишком много набрались от своей роли. Не замечаете, когда начинаете играть, тогда не узнать Вас просто невозможно. Даже под черным париком.
Мы встречались не раз, она приносила рисунки, бобины с пленкой и ничего не спрашивала обо мне, видно, так легче. Я не слушал эти записи, понимая, что если услышу, что-то неуловимо изменится, она будет зависеть от меня, от моей оценки. Кажется, она это понимала и потому доверяла все больше.
А потом пришла пора мне уезжать, а у нее все еще продолжался разлад с самой собой. Однако у Мэрилин был психотерапевт, помощники и наставники, и она совершенно не слушала мои советы. Мэрилин умоляла не уезжать, не бросать ее.
Но я уехал, не мог не уехать, это зависело не от меня, а когда узнал о гибели звезды, понял, что должен был остаться и даже ценой собственной жизни спасти ЕЕ.
Это мой извечный грех – ЕЕ гибель».
Док (можно я буду обращаться к Вам так?), я выполнила Ваше задание – нарисовала себя совсем маленькой и попыталась вспомнить, с чего все началось.
Вы никогда не боялись зеркал? Вернее, не боялись своего в них отражения?
Понимаете, люди почему-то точно уверены, что видят в зеркалах самих себя. А как можно быть уверенным?
Я всегда любила зеркала.
А теперь ненавижу.
Все из-за того вечера…
Испытанное потрясение огромно, становится жутко при одной мысли об увиденном – в зеркале… не было моего отражения! Там, привычно улыбаясь, стояла мечта миллионов мужчин всего мира Мэрилин Монро, ослепительно красивая, с идеальным телом, глазами с поволокой и приоткрытыми, словно для поцелуя, губами… Но там не было Нормы Джин Бейкер! Совсем не было. Моя роль окончательно заслонила меня. Это так страшно…
Осколки зеркала разлетелись вместе с осколками брошенного в него стакана.
Ни один психоаналитик так ни черта и не понял! Они по Фрейду вытаскивали из меня мое детство или, наоборот, меня из моего детства. А вытаскивать надо Норму Джин из Мэрилин! Или каленым железом выжигать во мне эту чертову красотку!
Уэкслер удивлялся, что я рассказываю о событиях в третьем лице: «Мэрилин сказала… Мэрилин подумала…» А как иначе? Я и впрямь рассказывала о Мэрилин, а не о Норме Джин. Мой спаситель Ральф Гринсон даже не знал, что меня зовут именно так.
Ознакомительная версия.
