Исаак Ермашев - Сунь Ят-сен

Солнце встает здесь рано. Оно шлет свои яркие лучи и возвещает всей Поднебесной, что настал день. И ночь уходит все дальше и дальше на север и запад, в далекие степи и полупустыни. Солнечные блики взбираются все выше по ступеням зеленеющих холмов и гор. Тут нет ни клочка пустующей земли. Все тщательно обработано: и равнины, и долины рек, и горные склоны. Но земли все равно мало. Если поровну разделить ее между всеми обитателями этих южных мест, то каждому достанется всего-навсего по полторы тысячи квадратных метров — не поле, а огород. В среднем на одно крестьянское хозяйство, а значит и на целую семью, здесь не приходится даже по одному гектару. Но и эти жалкие лоскутки земли принадлежат, как правило, помещикам, а не крестьянам. А помещику надо платить за землю рисом, плодами, трудом. Как же жить крестьянину?

Земля никогда не отдыхает. Не знает отдыха и земледелец. Из года в год, из поколения в поколение, из столетия в столетие земля должна родить, а крестьянин — непрерывно трудиться, не разгибая спины, чтобы его семья хоть как-нибудь могла существовать. Крестьянин лелеет клочок земли, политый его потом, удобряет, обильно орошает. Единственный помощник земледельца — щедрая южная природа. Здесь почти неизвестна зима. Летом, с июня по сентябрь, жарко и влажно — много дождей. Сеют главным образом рис.

Деревни и деревушки лепятся плотно друг возле друга. Нет ни выгона, ни лужка, ни выпаса: все под посевами. Крестьянские дома — настоящие лачуги из серого кирпича, глины, тростника, тесные, низкие, темные; почти нет двора, для несложного домового хозяйства есть закуток — довольно! Густо стоят крестьянские лачуги на клочках земли между рукавами и протоками дельты Жемчужной реки, куда сливают свои воды более двадцати рек, стекающих с гор на севере, западе, востоке Гуандуна. И среди таких же ручьев, недалеко от берега моря, и совсем близко от косы, на которой расположилась португальская колония Макао, находится небольшая деревушка Цуйхэн, каких тысячи в этих местах. Запомним это название.

Юг Китая начал заселяться более двух тысяч лет назад. Здесь было сколько угодно свободной земли. А позднее, в четвертом веке нашей эры, туда бежали с Севера, спасаясь от нашествий полудиких кочевников, жители многих городов и сел. Бежали сюда тысячи семейств бедняков, укрываясь от помещиков. Бродили по горным дорогам беглые рабы. Так Юг стал очагом крестьянской вольницы. И долгие столетия был он краем непокорным, мятежным, родиной смелых народных предводителей, вождей великих восстаний.

И еще об одном следует помнить: Юг Китая — ворота во внешний мир. Через эти ворота вторглись первые пришельцы из западных стран. И Юг первым вступил с ними в бой. «Кантонская оборона» в тридцатых и сороковых годах девятнадцатого века прославила жителей Кантона (Гуанчжоу) и всей округи.

Не в первый раз взялись тогда кантонцы за оружие. На всем Юге не утихали народные восстания. Гуандун восставал против маньчжурских завоевателей еще в 1648 году. Восемь месяцев кантонцы выдерживали осаду маньчжуров, и только с помощью предателей удалось насильникам прорваться в город. Более ста тысяч патриотов пало тогда в боях. Были разгромлены и другие гуандунские города. Но борьба не прекратилась, мужество народа не угасло.

О кантонцах в одной тогдашней хронике говорится: «Никого не боятся». Кантонцы были бесстрашными патриотами. Вся округа знала об их смелой борьбе с врагами китайского народа — внутренними и внешними. Знали об этом и в деревне Цуйхэн, от которой до Кантона менее двухсот километров.

Мятежным духом был пропитан здесь, казалось, самый воздух. На гуандунской земле родился в 1814 году Хун Сю-цюань — «Хун, талантливый во всем», — ставший впоследствии вождем революционной войны тайпинов. Четырнадцать лет гремела она на китайской земле и оставила по себе глубокий след в памяти народа. Тайпины создали первое в истории Китая крестьянское государство, существовавшее до 1864 года. Отголоски этой борьбы еще долго проносились над страной, особенно над Югом. Гуандун был одной из тайпинских баз.

Когда в июле 1864 года столица Тайпинского государства — Нанкин — пала и отдельные отряды тайпинов стали отступать на юг, они добрались также и до Гуандуна, где осело много тайпинских воинов. Нашли они пристанище в деревнях дельты Жемчужной реки. Приютили их и в Цуйхэне.

Через два года после гибели Тайпинского государства, 12 ноября 1866 года, у жителя этой деревни, бедного крестьянина Сунь Дао-чуаня родился сын — пятый по счету ребенок. Мальчику всегда были рады в китайской крестьянской семье; мальчик — будущий работник! У Сунь Дао-чуаня был сын — первенец Сунь Мэй. А-мэй — звали его дома. Жизнь в деревне была малопривлекательной, и впоследствии он уехал искать счастья на Гавайские острова. Родители вдвойне радовались новому сыну. Они были люди немолодые и рождение мальчика считали хорошим, даже счастливым, предзнаменованием.

Старый Сунь, по всей вероятности, не мог бы вспомнить, когда именно его предки поселились тут, в краю рек и каналов. Они, вероятно, были «хакка» — пришлыми, как и многие обитатели этих мест. Обосновались они здесь, должно быть, давно, говорили на местном, кантонском, наречии и ничем от коренных кантонцев не отличались. Домик из серого кирпича, обмазанный глиной, в котором жила семья Сунь Дао-чуаня, был построен или куплен одним из Суней. Собственно, это была убогая, тесная хижина, в которой жила семья Суней и хранился ее неприхотливый крестьянский скарб.

Как и во всех жилищах бедных людей, его украшением был «алтарь предков», перед которым в установленное время совершалась молитва и где возжигались ритуальные свечи. С особенным старанием его украсили по случаю рождения сына. Это ведь такое событие, которое должно быть достойно отмечено. Всей родне были по этому случаю посланы яйца, сваренные вкрутую и окрашенные в красный цвет, что означало, что родился мальчик.

Когда малыш подрос, ему дали имя-прозвище Вэнь. Он любил забираться на крышу или бегать по деревне. Мать только на мгновение отвернется, а Вэня уже и след простыл. Кричи, зови — не дозовешься.

И в эти первые годы жизни очень привязался мальчик к своему дяде, учителю деревенской школы.

Дядя — человек особенный. Он совсем недавно обосновался в Цуйхэне; всего несколько лет назад появился он в этих краях и избегал говорить, где пропадал более десяти лет. Дядя воевал. Он был солдатом Тайпинской армии. Так революция, волны которой бушевали вокруг столько лет, снова пришла в лице одного из ее бойцов в эту деревушку и тихо забралась в домик старого Суня. В рядах армии тайпинов дядя маленького Вэня прошел половину Китая, побывал и в тайпинской столице, знал дни великой славы, ему посчастливилось видеть вождей тайпинов и среди них Хун Сю-цюаня, своего земляка-гуандунца. И хотя все они погибли, а Тайпинская армия рассеялась, зажженное ею пламя теплилось в сердцах сотен тысяч уцелевших революционных солдат, которые хранили его, чтобы завещать молодому поколению, будущим революционерам. Тайпинский солдат из семьи Сунь передаст завет борьбы самому младшему Суню.