Командир был немногословен:
— Противник сосредоточил значительные силы и стремится вернуть отбитый у него Теруэль. Республиканская пехота занимает оборону на рубеже каменистых высот. Наша задача поддерживать ее огнем с места и решительными контратаками.
Я стоял в строю среди товарищей-танкистов и смотрел вперед, туда, где в складках местности накапливались для атаки франкисты. Всего несколько дней назад, в начале января 1938 года, республиканцы, сосредоточив под Теруэлем значительные силы, окружили мятежников и овладели городом. Враг не смирился с поражением. Начались яростные контратаки. Для поддержки республиканцев прибыли наши танкисты, в числе которых был и я, механик-водитель Т-26.
Первый для меня бой должен был начаться буквально через несколько минут. О чем думал я тогда, ожидая встречи с лютым и коварным врагом, глядя на замаскированную за выступом скалы свою машину? Нет, мыслей об опасности, о возможной гибели в бою у меня не было. Я смотрел на местность, сильно пересеченную, сложную для действий танков, и волновало меня только одно: как я проведу по каменистому склону высоты свою машину, когда прозвучит сигнал контратаки, а в том, что он скоро прозвучит, никто из нас не сомневался. Рядом стояли товарищи, на их мужественных лицах отражались решимость и уверенность. Большинство из них были моими сверстниками, представителями поколения, на долю которого выпала нелегкая и в то же время героическая, полная революционной романтики судьба.
Нам, молодым людям тридцатых и сороковых годов, пришлось овладевать знаниями и трудиться на стройках первых пятилеток, возводить гиганты индустрии и с оружием в руках защищать завоевания социализма от врагов. Теперь, спустя десятилетия, мысленно оглядывая свой путь, я хочу сказать, что не в обиде на свою судьбу. Напротив, если бы довелось прожить все сначала, я бы выбрал ту же самую дорогу, по которой прошел, и не захотел бы никакой иной доли, кроме той, которая выпала мне, как и многим моим сверстникам, родившимся незадолго до Октябрьской революции и начавшим сознательную жизнь уже при Советской власти.
Моя молодость — это участие в боях Испании в 1938 году, в разгроме японских милитаристов у реки Халхин-Гол летом 1939 года; освободительный поход в Западную Белоруссию осенью 1939 года; война с Финляндией зимой 1939/40 года и, наконец, Великая Отечественная война 1941–1945 годов против злейшего врага человечества — германского фашизма.
Но все это было потом, а в тот день я стоял на каменистой высоте близ Теруэля и смотрел вперед, туда, куда предстояло вести свой танк. И знал, что пойду в бой не только за свободу и независимость испанского народа, что буду драться с фашизмом и за счастье своей Родины. И о доме своем я тоже думал перед тем первым боем…
Родился я в Запорожье, в красивом украинском городе на берегу Днепра, На всю жизнь остались в памяти спускавшиеся к реке тихие улицы, белые домики, утопавшие в зелени садов. По утрам людей будили заводские гудки, и рабочие толпами спешили туда, где дымились высокие трубы заводов.
Я зачитывался книгой Н. В. Гоголя «Тарас Бульба» и в мечтах видел себя сильным и смелым, а враги, с которыми сражался Тарас Бульба, отождествлялись с теми, с кем в годы гражданской войны боролся в рядах Красной Армии мой отец. Вернувшись с фронта с тяжелым ранением, он немало рассказывал о боях с гайдамаками, петлюровцами, махновцами. И я гордился своим отцом и хотел быть похожим на него.
В старших классах, уже будучи комсомольцами, мы сдавали нормы на значки «ГТО», «ПВХО», «Ворошиловский стрелок». Я часто посещал тир при учебном пункте военкомата и стал обладателем значка «Ворошиловский стрелок» сначала 2-й, а потом и 1-й степени. А когда над миром стали сгущаться грозовые тучи, когда все ощутимее стала угроза со стороны империалистических агрессоров, мы поняли, что настал наш черёд готовиться и, если надо, встать на защиту Родины.
Первичные военные навыки я, как и мои сверстники, получил в кружках Осоавиахима, в процессе допризывной подготовки. Я мечтал стать танкистом, и моя мечта сбылась: призывная комиссия определила в танковые войска. В этом немалую роль сыграла моя любовь к технике, а также хорошее физическое развитие. Итак, я стал воином-танкистом. Было это в 1937 году.
Попал служить в 21-ю механизированную бригаду, дислоцировавшуюся в Белоруссии. На первых порах приходилось трудно — надо было в короткое время овладеть сложной машиной, научиться водить танк на любой местности и в любых условиях. Но упорство и настойчивость приносили свои плоды. Когда меня определили в боевой расчет танкового экипажа механиком-водителем, я считал, что в этом мое настоящее воинское призвание.
Не забыть мне первого самостоятельного выезда на боевой машине. Танки вывели из военного городка в поле, где обычно проводились занятия по практическому вождению. На пути к месту занятий за рычагами Т-26 сидел инструктор. В поле он передал управление мне. Моя машина оказалась в хвосте. Поле было неровным, песчаным. Сначала шел спуск к оврагу, по которому тянулось русло пересохшего ручья, а затем начинался подъем, хотя и пологий, но с неровностями — ямами, грудами камней. Я вначале волновался, но, почувствовав, что машина повинуется мне, стал обретать уверенность. Вот и русло ручья позади; переключил передачу, прибавил обороты и стал взбираться на подъем. Тут-то и случилось непредвиденное. Правая гусеница попала в яму, танк накренился, и двигатель заглох. Запустить мне его удалось только с помощью инструктора. Я ужасно огорчился. Боялся, что больше не допустят до вождения, однако инструктор, видя мое состояние, с улыбкой произнес:
— Не расстраивайся. Поначалу часто так бывает. Все образуется, научишься. Ты парень, вижу, старательный.
Однажды вечером мы, как всегда, собрались в ленинской комнате послушать последние известия. Диктор рассказывал об ожесточенных боях с мятежниками, о героических действиях республиканцев. Любой, даже небольшой, успех республиканских войск вызывал восторг, близко к сердцу принимались неудачи.
— Ясное дело, республиканцам нелегко, — заметил мой приятель красноармеец Павел Новицкий. Он отличался ровным и степенным характером, рассуждал обдуманно, не горячась. — Фашисты снабжают Франко техникой и оружием, у мятежников самолеты, танки, а у республиканцев только винтовки и гранаты.
— Да они и с этим оружием здорово бьют мятежников, — возразил я и пересказал содержание только что прочитанной в «Правде» статьи Михаила Кольцова, в которой сообщалось о том, как республиканцы разгромили крупное подразделение франкистов.
