Брежнев. Генсек «золотого века» - Юрий Михайлович Чурбанов

© Семанов С. Н., 2022.

© Чазов Е. И., 2022.

© Чурбанов Ю. М., 2022.

© ООО «Издательство Родина», 2022.

«Брежнев — правитель „золотого века“» — сейчас эта оценка уже привилась, и уже никто с ней, даже либералы-демократы, не спорит. Напротив, абсолютно все дружно ее повторяют в своих статьях и монографиях.

«Как писать идеологическое евангелие для россиян, если значительная часть населения считает, что больше всего демократии было при Брежневе?» — вопрошает либеральный еженедельник «Аргументы и факты». Да еще чьими устами? Того самого Вячеслава Костикова, беспардонного пресс-секретаря Бориса Ельцина, который больше всех именно и озвучивал горбачевско-ельцинскую пропагандистскую клевету про якобы брежневскую тиранию и брежневский застой!

А ведь тирании при Брежневе не было никакой, ни одного своего политического противника он не расстрелял. А что касается единичных случаев репрессий по отношению к диссидентам, высылки Бродского, Солженицына и других «инакомыслящих», так эти высылки провел Андропов, опираясь на Косыгина и некоторых других сталински настроенных членов Политбюро, постоянно терроризировавших Брежнева за то, что он слишком демократичен, и пытавшихся все восемнадцать лет заменить его то одной, то другой «сильной рукой». Претендентов было предостаточно, начиная с Шелепина, практически осуществившего заговор и расписавшего уже даже посты во власти.

Впрочем, сам Брежнев считал, что это нормальная конкуренция в борьбе за власть в демократическом обществе. Разведешь демократию — будут выпихивать. Но что делать? Нет, только не репрессии!

Прозрение приходит поздно. А клеветать мы на собственное прошлое, особенно если нам хорошо заплатят из-за океана, ой как горазды! «Демократы»-«шестидесятники», объединившиеся вокруг Горбачева, гвоздили якобы сплошной брежневский «застой». А о самом Леониде Ильиче Брежневе в 80-е годы писали только с пренебрежительной иронией. Писатель Анатолий Наумович Рыбаков, автор раскручивавшихся со страшной силой «Детей Арбата», целиком написанных по подкинутым ему ЦРУ фальшивым антисоветским сфабрикованным пропагандистским «источникам», по той же указке из ЦРУ кричал на всю страну: «Брежнев 18 лет опускал страну в трясину». Другой предатель, генерал от идеологии Д. А. Волкогонов (выгнанный в свое время Брежневым из Главного Политического управления армии за догматизм и антидемократичность), соорудил по тем же американским сфабрикованным в ЦРУ источникам книгу «Семь вождей» (от Ленина до Горбачева), которая усиленно раскручивалась и продавалась, как ширпотреб, на каждом уличном прилавке. Так вот этот продажный наглец «демократически» иронизировал: «Этот сугубо одномерный человек с психологией партийного бюрократа средней руки… Интеллектуальная посредственность». Эта клевета на Брежнева внушалась пропагандистами ЦРУ советскому «быдлу», чтобы осуществить руками Горбачева и Ельцина разрушение соперничающей с Америкой великой сверхдержавы. В то же время сами-то американцы для себя, для внутреннего пользования всегда давали Леониду Брежневу совершенно другую оценку. Отмечалось, что на международных переговорах Брежнев выглядел очень умелым и эрудированным собеседником. Это же в своих воспоминаниях о личных встречах с Брежневым подтвердили лидеры США и Германии.

Но все рано или поздно встает на свои места. Прошли годы, и вот даже телеобозреватель Леонид Млечин (а известно, что телеобозреватели у нас еще по-прежнему самые огульные ниспровергатели ценностей, отъявленные «демократы» и записные «либералы») вещает с взвешенной щепетильной осторожностью: «Он был человеком незлобным, немстительным и руководствовался принципом: живи и давай жить другим». И Млечин бессильно разводит руками: «Самое удивительное то, что через много лет после смерти Брежнева мы все еще слишком мало знаем о нем, плохо понимаем, что двигало им, чего он хотел, к чему стремился».

* * *

Одно время дружил с дочерью Леонида Ильича — Галей Милаевой-Брежневой, с которой мы рядышком работали в АПН (специфической конторе, занимавшейся контрпропагандой). Галину Леонидовну сейчас изображают опустившейся выпивохой, и она действительно плохо кончила. Но в молодости была очень шустра и приметлива. Отменно работала на папу. И умела вербовать для папы сторонников, приглянувшиеся кадры щедро одаривала и «повязывала» на отца. Я до сих пор помню, какой она мне устроила тогда сказочный день рождения. Он пришелся на выходной день в Центральном доме журналиста, но Галя договорилась, и для меня одного его специально открыли. Я тогда очень много писал на заграницу, в самые престижные западные журналы, и хорошо зарабатывал, и я пригласил на банкет массу друзей. А ночью мы все взяли такси, и все поехали на Ленинские горы — смотреть на Москву с высоты Воробьевых гор…

У Брежнева была небольшая дача совсем рядом с кольцевой дорогой, в Заречье, предоставленная ему как члену Политбюро. Сама скромная дача из всех госдач, внешне совершенно неказистая. На ней Брежнев очень любил принимать людей — не на показуху, не на разгул, а потолковать — разных, как можно более широкий круг, чтобы держать руку «на пульсе».

Вопреки сплетням злопыхателей, Брежнев был скромен в быту. Никаких громадных банкетов за госсчет, как Хрущев, не закатывал. Брежнев по характеру не был барином. Подарки охотно принимал, но и сам страшно любил делать ответные подарки — поедет в командировку, так ни одного скромного зам. зав. отделом, ни одну секретаршу без сувенира от себя на память не оставит. И всех выслушает. Очень умел слушать! Всем слова ласковые скажет.

Любил выпить в компании, но никогда не напивался до невменяемости, как Ельцин, — а так, пил по-русски, «для разогрева души». Острил, сыпал прибаутками. Читал наизусть стихи. Еще с классической гимназии, где он успел поучиться до революции, он знал прекрасно весь Серебряный век русской поэзии. Он замучивал нас стихами, которые прекрасно декламировал. Он вообще был страшно общителен, умел так тебя разговорить, что душу вытягивал. А на телефоне был помешан. Даже дома сидит — начинал обзванивать друзей и знакомых. Всю страну обзвонит, всех первых и вторых секретарей обкомов и видных людей — каждому поддержка. Искал популярности? Да. Но и просто таков был его широкий русский, поразительно коммуникабельный, душевный характер. По духу он был «собирателем» — из тех, вокруг которого всегда куча людей. «Своих» он страшно берег, и недостатком его было, пожалуй, даже то, что он уж слишком опекал «своих». Никак не мог разочароваться в каком-то потерявшем себя человеке — все на что-то надеялся, все хотел дать шанс выправиться. Правда, он порой и подставлял «своих» крепко. Когда надо было кого-то кинуть в разведку боем — не за себя, ради высших государственных интересов.

Любил подчеркивать, что он не гений — не Сталин. Что держится, мол, только на умелом