Кейт Саммерскейл
Бесчестие миссис Робинсон
Памяти моих бабушек, Нелл и Дорис, и моей двоюродной бабушки Филлис
Жена сидела, листая задумчиво
Со школы оставшуюся тетрадь;
Слеза на нее упала горючая…
Вдруг — мужа шаги, быстрей — закрывать.
Он скоро ушел — пустяк был нужен —
Слова их спокойны давно уже.
Громко захлопнулась дверь за мужем —
Настежь страшная дверь в душе.
Любовь, встречавшаяся в романах,
Та, что верна, даже если грустит,
Воздвигла дворец из своих обманов,
В сказку этот мир превратив.
Унылая и безмерно горькая
Жизнь этой женщины перед ней.
Часами в душу свою она смотрит,
Там бездна отчаянья, буря страстей.
Упала, закрыв лицо, на колени;
Разверзлась туча и ливень льет:
О! Сколько в жизни путей неверных —
День бедного сердца кто воспоет?
Жена. А. Уильям Эллингем в журнале «Раз в неделю» от 7 января 1860 года
Список юристов, принимавших участие в бракоразводном процессе Робинсонов в Вестминстер-Холле
Сэр Александр Кокберн, баронет, главный судья Суда общих тяжб
Сэр Крессуэлл Крессуэлл, председатель отделения Высокого суда по делам о наследствах, разводах и по морским делам
Сэр Уильям Уайтман
БарристерыСо стороны Генри Робинсона
Монтегю Чемберс, королевский адвокат
Джесс Аддамс, королевский адвокат, доктор гражданского права
Джон Карслейк
Со стороны Изабеллы Робинсон
Роберт Филлимор, королевский адвокат, доктор гражданского права
Джон Дьюк Кольридж
Со стороны Эдварда Лейна
Уильям Форсит, королевский адвокат
Уильям Бовилл, королевский адвокат
Джеймс Дин, королевский адвокат, доктор гражданского права
Летом 1858 года лондонский суд, действующий по нормам статутного и общего права, начал предоставлять разводы англичанам, принадлежащим к среднему классу. До сих пор брак можно было расторгнуть только по персональному акту парламента за непомерно высокую почти для всего населения цену. В новом Суде по бракоразводным и семейным делам разрыв брачных уз требовал гораздо меньше денег и времени. Выиграть бракоразводный процесс было по-прежнему сложно — мужчине требовалось доказать, что его жена совершила прелюбодеяние, а женщине — что ее муж дважды ей изменил, — но истцы приходили сотнями, со своими историями о предательстве и разногласиях, о жестоких мужчинах и в особенности о распутных женщинах.
Через месяц после рассмотрения первого дела о разводе, в понедельник 14 июня, судьям представили исключительный случай. Генри Оливер Робинсон, гражданский инженер, просил о расторжении брака на том основании, что его жена Изабелла совершила прелюбодеяние, и в качестве доказательства предъявил дневник, написанный ее рукой. За пять дней процесса в суде зачитали тысячи тайных слов Изабеллы Робинсон, а газеты почти все их напечатали. Дневник ее был подробным, чувственным, то тревожным, то восторженным, в современной английской литературе ничто не могло сравниться с ним в безбожности и страстности. По духу он напоминал роман «Госпожа Бовари» Гюстава Флобера, опубликованный во Франции в 1857 году после нашумевшего процесса по обвинению в оскорблении морали, но до 1880 года считавшегося чересчур скандальным для перевода его на английский язык. Подобно роману Флобера, этот дневник изображал новую и волнующую фигуру: жену из семьи, принадлежащей к среднему классу, беспокойную, несчастную, жаждущую пробуждения. К изумлению читавших в прессе выдержки из этого дневника, миссис Робинсон, по-видимому, создала и любовно задокументировала свое собственное бесчестие.
Почему я вернулась к этому тайному другу самых горьких и самых трудных моих часов? Потому что никогда не была настолько лишена друзей, потому что никогда не была столь одинока, хотя мой муж что-то пишет в соседней комнате. Мое страдание — это страдание женщины, и оно заговорит с обратной стороной моей натуры — скорее здесь, в этой книжке, чем нигде, если не будет никого, кто бы меня выслушал.
Из романа Уилки Коллинза «Армадэль» (1866)
Глава первая
Здесь могу я грезить, созерцать
Эдинбург, 1850–1852 годы
Тихим пятничным вечером 15 ноября 1850 года Изабелла Робинсон отправилась на прием рядом со своим домом в Эдинбурге. Ее экипаж покатился, покачиваясь, по широким мощеным улицам георгианского Нового города и остановился на площади, в кругу больших домов из песчаника, освещенных уличными фонарями. Она вышла из экипажа и поднялась по ступенькам дома номер 8 на Ройал-серкус. Его огромная дверь блестела латунью и завершалась ярким прямоугольником стекла. Это была резиденция леди Дрисдейл, богатой вдовы, имевшей хорошие связи в высшем свете. Изабеллу и ее мужа представили ей прошлой осенью, когда они перебрались в Эдинбург.
Элизабет Дрисдейл считалась признанной хозяйкой салона, живой, щедрой и волевой, ее вечера привлекали творческих, передовых людей. У нее собирались писатели-романисты, такие как Чарлз Диккенс, посещавший приемы Дрисдейлов в 1841 году, врачи, например акушер и пионер анестезиологии Джеймс Янг Симпсон, издатели, как, скажем, Роберт Чемберс, основатель «Эдинбургского журнала Чемберса», и толпа художников, эссеистов, натуралистов, собирателей древностей и актрис. Хотя дни славы Эдинбурга как центра шотландского просвещения ушли в прошлое, он все еще мог похвастаться активной интеллектуальной и социальной жизнью.
Слуга впустил Изабеллу в здание. В передней горели газовые люстры, освещавшие каменный пол и отполированный металл и дерево перил, изгибом уходивших ввысь вдоль лестницы. Гости снимали верхнюю одежду — шляпки, муфты и накидки, шляпы и пальто — и поднимались по лестнице наверх. Платья дам сшиты из блестящего шелка и атласа, с глубокими вырезами, гладкие лифы туго обтягивают корсеты на подкладке из китового уса. Юбки приподняты нижними юбками, отделаны оборками, обшиты лентами, рюшами и тесьмой. Волосы женщин разделены на прямой пробор и спускаются на уши буклями, украшенными перьями или кружевами. На шеях и запястьях, на шелковых башмачках или атласных туфельках сверкают драгоценности. За дамами следуют джентльмены во фраках, жилетах, галстуках и сорочках с гофрированной манишкой, в узких брюках и сияющих туфлях[1].
