Единственный литературный жанр, который в течение тысячелетий сохраняет неизменный читательский и тем самым общественный интерес к себе, — это биографический. Время от времени вокруг него разгораются дискуссии, в которых участвуют и литераторы, и историки, и читатели. Всякий раз спорят обычно о принципах работы над биографическим трудом — о позиции автора (в недавние десятилетия в нашей литературе это означало, что автор обязан с точки зрения современной идеологии поправлять, а в более серьезных случаях разоблачать своего героя), об отборе нужных и ненужных фактов в его деятельности и судьбе, о пределах домысла и вымысла. При этом, конечно, возникают вопросы о форме биографии: должна ли она быть беллетризована и в какой степени.
Не входя в разбор этих дискуссий и взглядов, хочу сказать о принципах, которыми я руководствовался при написании этой книги, придя к убеждению, что, описывая жизнь Николая Михайловича Карамзина, всего вернее и плодотворнее будет руководствоваться его творческими принципами.
Биография — это история событий и обстоятельств жизни человека, поэтому ее автор должен быть историком. Биография — это рассказ о чувствах, страстях, переживаниях, мыслях человека, здесь необходимо перо литератора. Так, соединяя в себе историка и литератора, писал Карамзин «Историю государства Российского». В предисловии к ней он объясняет свой подход к работе над исторической темой.
Историческое повествование должно заключать в себе прежде всего рассказ о событиях и людях: «Мы должны сами видеть действия и действующих: тогда знаем Историю». Мысли и примечания автора должны лишь «дополнять описания», а не заменять их.
Историческое повествование, считает Карамзин, должно быть строго документально.
«Самая прекрасная выдуманная речь безобразит Историю. Как Естественная, так и Гражданская История не терпит вымыслов, изображая, что есть или было, а не что быть могло. Но История, говорят, наполнена ложью, скажем лучше, что в ней, как в деле человеческом, бывает примес лжи; однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется; и сего довольно для нас, чтобы составить себе общее понятие о людях и деяниях. Тем взыскательнее и строже Критика, тем непозволительнее Историку, для выгод его дарования, обманывать добросовестных Читателей, мыслить и говорить за Героев, которые уже давно безмолвствуют в могилах».
Это — главные заповеди историка.
А вот что Карамзин говорит о литераторе:
«Что ж остается ему, прикованному, так сказать, к сухим хартиям древности? порядок, ясность, сила, живопись. Он творит из данного вещества: не производит золота из меди, но должен очистить и медь, должен знать всего цену и свойства; открывать великое, где оно таится, и малому не давать прав великого. Нет предмета столь бедного, чтобы Искусство уже не могло в нем ознаменовать себя приятным для ума образом».
Далее Карамзин пишет о том, как в работе над «Историей…» он соединил на практике эти предъявляемые к автору — историку и литератору — требования: «Обращаюсь к труду моему. Не дозволяя себе никакого изобретения, я искал выражений в уме своем, а мыслей единственно в памятниках; искал духа и жизни в тлеющих хартиях; желал преданное нам веками соединить в систему, ясную стройным сближением частей; изображал не только бедствия и славу войны, но и все, что входит в состав гражданского бытия людей: успехи разума, искусство, обычаи, законы, промышленность; не боялся с важностию говорить о том, что уважалось предками; хотел, не изменяя своему веку, без гордости и насмешек описывать веки душевного младенчества, легковерия, баснословия; хотел представить и характер времени, и характер Летописцев: ибо одно казалось мне нужным для другого. Чем менее находил я известий, тем более дорожил и пользовался находимыми…»
Я пошел путем Николая Михайловича Карамзина. В книге нет вымысла, нет «выдуманных речей», я старался, чтобы прежде всего говорили ее герой и эпоха.
Глава I
УТРО ЖИЗНИ. 1766–1778
Николай Михайлович Карамзин родился 1 декабря 1766 года в селе Михайловке, Преображенском тож, входившем по тогдашнему административному делению в Оренбургскую губернию. Это имение было пожаловано его отцу, Михаилу Егоровичу Карамзину, поручику Оренбургского гарнизона, в 1752 году, когда офицерам и чиновникам губернии отводили земли в заволжских степях. Карамзину имение досталось в 50 верстах от Бузулука по тракту на Бугуруслан и еще от тракта 10 верст в сторону. Места были дикие, пустынные, незаселенные. Вновь отстроенную деревню, как это велось, по имени владельца назвали Михайловкой, называли ее также Карамзино, а после постройки в ней в начале 1770-х годов храма во имя Преображения Господня стали называть также и селом Преображенским.
По фамильному преданию, начало русскому дворянскому роду Карамзиных положил татарский мурза, или князь, в XVI веке поступивший на службу к московскому царю (неизвестно, к какому именно), крестившийся и получивший поместье в Нижегородской губернии. Звали его Семен Карамзин. Николай Михайлович был его прямым потомком в седьмом колене.
Все Карамзины традиционно служили в военной службе, не занимая заметных должностей и не имея больших чинов. Не были они и богаты. Прадед и дед Карамзина — Петр Васильевич и Егор Петрович, — как следует из документов Герольдии, с начала XVIII века владели всего лишь двумя селами — Карамзиной и Алексеевкою в Симбирском уезде. Там живал, будучи в отпусках, и его отец, Михаил Егорович. Известная московская аристократка Е. П. Янькова, воспоминания которой охватывают последнюю треть XVIII века и начало XIX и являются своеобразной энциклопедией дворянства того времени, положения в свете и родственных связей многих фамилий, так трактует Карамзиных: «Карамзины — симбирские старинные дворяне, но совсем неизвестные, пока не прославился написавший „Русскую историю“. Они безвыездно живали в своей провинции, и про них не было слышно».
Получив оренбургское имение, М. Е. Карамзин первоначально, видимо, не собирался обосновываться в нем. Соседка Карамзиных, помещица Караулова, хорошо знавшая их семью, рассказывала, что «Михаил Егорович езжал в Михайловку из своей симбирской деревни хозяйничать и охотиться. В один из таких приездов супруга его разрешилась историографом, который отсюда увезен младенцем в симбирское имение».
Однако в рассказе Карауловой, наверное, совместились воспоминания о холостых приездах Михаила Егоровича в имение до женитьбы и его семейной жизни в Михайловке. Родственница H. М. Карамзина Наталья Ивановна Дмитриева, ссылаясь на записи его родного брата и собственные воспоминания, сообщает, что дети Михаила Егоровича от первой жены — сыновья Василий, Николай, Федор и дочь Екатерина — «все родились в Оренбургской губернии. Отец мой всегда смеялся, говоря своему племяннику (сыну Михаила Егоровича от второго брака): „Братья твои родились в Оренбургской губернии кругом башкир, и никоторый не похож на башкира, а особенно Николай (у которого белизна была необыкновенная), а ты родился близ Симбирска и черен, как азиятец“».
