Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - Александр Исаакович Кушнир

Книга эта возникла случайно. Как-то я читал лекцию и в качестве примера человека, который давал самые яркие, самые провокационные интервью, назвал Курёхина. Вдруг чувствую — какая-то гнетущая тишина вокруг. Я прерываюсь и говорю: «Ну, Сережа Курёхин, не знаете, что ли?» А студенты сидят неподвижные, как сфинксы. Потом выяснилось, что из тридцати человек о нем знают двое или трое. И стало понятно, что пресловутая «связь поколений» утеряна напрочь. Все эти региональные особенности, все эти «рок-мосты» и «музыкальные ринги», которыми мы когда-то гордились, наглухо позабыты.

Я озлобился: «Посмотрите, люди, в окна! Что вы видите?» Студенты говорят: «Ночь, заборы, улицы, дома, аптека, фонарь». Я говорю: «Блин! Там плывут баржи. Плывут мимо окон и не останавливаются. А в баржах лежат ваши доллары, которые вы заплатили за учебу. И они от вас уплывают. Потому что вы ничем не интересуетесь. В общем, есть два варианта. Или резко менять профессию, или зайти в интернет, забить в поиске «Курёхин», чтобы хоть как-то расцветить свое сознание и мои лекции. Потому что это важнее, чем всякое продюсирование и пиар. Понятно?»

Таким странным образом родилась идея лекции о Курёхине, которую я читал несовершеннолетним подросткам тридцатилетнего возраста в десять часов вечера.

Я расскажу вам про композитора, актера и провокатора, который выдумывал самые яркие акции и организовывал самые безумные концерты в этой стране. Его имя — Сергей Курёхин, он жил в Ленинграде и умер в 1996 году. Он — гений. Знакомство с его подвигами я начну с одной из художественных провокаций, которая, к сожалению, почти неизвестна. То, что вы сейчас услышите, поймет от силы человек восемь, но я рассказываю ради этих восьми.

Начало этой истории растворяется во мгле одной из августовских ночей 1995 года, когда у ворот Ленфильма собрались участники оркестра сумасшедшей музыки «Поп-механика». Это были самые ярые экстремалы ленинградской субкультуры, настоящие панки и авангардисты — как называл их Курёхин, «самые оголтелые, озверевшие, дикие, самые настоящие». Короче, мечта художника.

После психоделических оргий «Поп-механики» в Стокгольме, Ливерпуле, Берлине, Нанте, Вене и Амстердаме питерский арт-десант собирался выступить в Хельсинки. Мероприятие планировалось необычным по нескольким причинам. За месяц до этого в финской столице состоялась пресс-конференция грядущего «Хельсинки-фестиваля». Участников — как грязи. От Pogues до Soundgarden, от авангардистов и модных лондонских ди-джеев до Иосифа Бродского. Брифинг шел строго по регламенту до тех пор, пока модератор не обратил взор на моложавого мужчину в круглых очках, сидящего за плексигласовой вывеской с надписью Russia. «А вы что для нас приготовите?» — чуть уныло спросил седовласый ведущий, не ожидая от представителя бывшего СССР особых сюрпризов. Он даже не догадывался, что разговаривает с королем прямых эфиров.

«Хочется порадовать интернациональную публику тонким лиризмом, отточенным мастерством и изысканным формообразованием», — с едва скрываемой иронией ответил композитор, на бейджике которого было написано: «Сергей Курёхин («Поп-механика»)».

Судя по всему, курёхинского юмора никто не понял. Модератор с убийственной серьезностью заявил, что в стране Суоми поразить кого-то «изысканным формообразованием» практически невозможно: «Ха! Мы, финны, в этой жизни видели абсолютно всё! И Дэвида Боуи видели, и King Crimson видели... Думаю, вряд ли этим русским удастся нас чем-то удивить!» «Поживем — увидим», — философски заметил Курёхин, и как-то не хорошо блеснули стекла его дорогих очков.

Финны даже не подозревали, насколько сильно они задели самолюбие Маэстро. В самолете из Хельсинки изобретателем «Поп-механики» был составлен план боевых действий. Он решил кардинально поменять программу концерта, дабы поразить безмятежную Европу экстремальным русским авангардом. Прилетев в Питер, Курёхин в тот же день собрал на Ленфильме приятелей-артистов и озвучил им свои мысли и настроения.

«Через месяц мы сотворим в Скандинавии полный ужас! — радостно заявил Сергей. — Концертом назвать это, конечно, трудно. Будет жесткий треш и много клинических трюков. Мы засунем финнов в гигантский презерватив, накачаем его слезоточивым газом, а сверху будет раскачиваться корова, из зада которой льется кетчуп... Мы подарим нашим северным друзьям Калевальский карнавал!»

Четкого плана грядущего апокалипсиса пока не было, но все понимали, что это должно выглядеть максимально радикально. И работа закипела.

Настало время выезда на фестиваль. Поздно вечером у входа в Ленфильм собралось человек сорок-пятьдесят. Последним появился актер Александр Баширов, который оказался пьян настолько, что стало понятно: концерт «Поп-механики» будет существенно отличаться от выступлений других участников «Хельсинки-фестиваля».

От Ленфильма отъезжали ночью. Всю дорогу неугомонный Баширов пел песни, а некрореалист Юра Красев по кличке Циркуль при переходе государственной границы потерял паспорт. В итоге до места дислокации добрались с горем пополам. Поспать никому не удалось.

Итак, наступает исторический вечер 1 сентября 1995 года. В просторном «Шатре искусств», расположенном в центре Хельсинки, царит небывалый ажиотаж. Свободных мест нет, финская богема во главе с кинорежиссером Аки Каурисмяки сидит в VIP-зоне в вечерних костюмах. Очень серьезные и трезвые, потому что у них властвует сухой закон.

И вот начинается шоу. Выходит Курёхин, одетый в голубой пиджак, серебристый костюм Ихтиандра и с набором межгалактических антенн на голове. Первоначально исполняет на фортепиано менуэты, стилизованные под произведения венских классиков. Ничто, казалось, не предвещает беды. На сцене появляются контрабасист Владимир Волков в одежде ксендза, барабанщик Юра Николаев, переодетый в бедуина, гитарист Слава Курашов в инквизиторской рясе, саксофонист Миша Чернов в черной маске и басист Саша Титов в красной сутане и колпаке палача. Короче, all stars Ленинградского рок-клуба, которые играют некий странноватый фри-джаз. Такой себе Рихард Штраус с гитарами наперевес. Потом звучат фрагменты из Гершвина, Свиридова и что-то из «Новых композиторов».

Вскоре к этому «цирку абсурда» присоединяется тевтонский рыцарь в квадратном шлеме с рогами. Никто и не догадывается, что за узкими прорезями находятся очки героя хард-роковой гитары Александра Ляпина. Одетый в средневековые доспехи из кинофильма «Александр Невский» Ляпин начинает рубить на гитаре металлические риффы. Ему подыгрывает вся «Поп-механика», делая звук всё громче и громче. По плану Курёхина, этот клинический примитивизм с авторским названием «Слоны ебутся» должен передавать в зал волны тревоги. Мол, не всё