Туре Гамсун - Спустя вечность

Этот эпиграф, на наш взгляд, точно отражает суть предлагаемой читателю книги. Далеко не каждый художник, тем более творчески состоявшийся, тем более пишущий автобиографию, может осмыслить соотношения собственных достижений «с чем-то более крупным» и к тому же черпать в этом вдохновение.

Старший сын Кнута Гамсуна Туре (6.III.1912 — 10.I.1995) был известным живописцем, чьи полотна хранятся в Национальной художественной галерее. И не только живописцем, но еще и писателем, и переводчиком, и журналистом.

О его отце, безусловно, самом почитаемом среди норвежских писателей XX века, написано множество научных исследований, биографических очерков, книг воспоминаний. Но совершенно особая роль в изучении его наследия принадлежит Туре Гамсуну, который главную цель своей жизни видел в том, чтобы сохранить память об отце и о его вкладе в сокровищницу норвежской и мировой литературы. «Я верю, — писал он, — что интерес к Кнуту Гамсуну и его произведениям сохранится, пока мы будет чувствовать, что у нас есть литература недалекого прошлого, которой мы можем гордиться и которая прославилась в том числе и благодаря ему. Сегодня его читают и по-прежнему воспринимают как исключительного мастера слова… читают с увлечением, с недоверием и с любовью»[1].

«С недоверием» и «с любовью» — эти слова поставлены здесь рядом не без оснований. Не одному поколению норвежцев пришлось решать для себя мучительный вопрос об отношении к национальному гению, который во время войны принял сторону Германии, оставаясь приверженцем политики Гитлера вплоть до падения третьего рейха; который назвал Геббельса «борцом за идеальные европейские ценности». Надо сказать, нацистские власти умело использовали Кнута Гамсуна, манипулировали им, пытаясь с помощью авторитета писателя поддержать репутацию своего режима. А слава Кнута Гамсуна и любовь к его творчеству были действительно огромны. В частности, сохранились свидетельства о том, что перед началом суда над Кнутом Гамсуном в апреле 1945 г. В. М. Молотов обратился к тогдашнему министру иностранных дел Норвегии Трюгве Ли с просьбой повлиять на норвежские власти — чтобы те проявили снисхождение к автору «Виктории» и «Пана» и сохранили ему жизнь.

Связью с коллаборационистами запятнали себя и некоторые члены семьи Кнута Гамсуна. Его жена Мария, до замужества актриса, а впоследствии довольно известная детская писательница и автор книг воспоминаний о своем муже, во время войны неоднократно выезжала в Германию и выступала там от имени Кнута Гамсуна с лекциями в поддержку гитлеровского режима. Младший сын Кнута Гамсуна Арилд, разделявший политические взгляды отца, записался добровольцем в СС и воевал на Восточном фронте. Старшего, Туре, оккупационные власти назначили руководителем крупнейшего норвежского издательства «Гюлдендал», поскольку его прежний глава, Харалд Григ, брат известного поэта Нурдала Грига, был отправлен в концентрационный лагерь Грини. И сам Кнут Гамсун, и Мария, и оба их сына после войны были приговорены к суровому наказанию.

Мы говорим об этом, чтобы читатели ясно представили себе, насколько противоречивые чувства вызывает у соотечественников фигура этого гения. И тем ценнее любые свидетельства тех лет, той атмосферы, которая окружала Кнута Гамсуна.

Его сын литературным творчеством начал заниматься еще в сороковые годы. В 1940 г. он написал первую биографию отца для немецкого издательства, которая в 1952 г., переработанная и дополненная, была издана в Норвегии. Самые известные книги Туре Гамсуна в том же жанре документальной прозы — биографии «Кнут Гамсун» (1959) и «Кнут Гамсун — мой отец» (1976). Безусловно, Кнут Гамсун предстает в них таким, каким навсегда сохранился в памяти сына. Тем не менее, рассказывая об отце «с естественным пиететом», Туре Гамсун старается быть предельно честным и беспристрастным. Книга «Спустя вечность», опубликованная в 1990 году, завершает цикл его мемуаров. Вот что говорит о ней сам автор:

«После долгих раздумий я решился ее написать. Я прожил долгие годы в среде, которая в наши дни представляет определенный интерес для читателей. Самое неприятное для меня в сочинении мемуаров — необходимость ставить себя в центр событий. Это совершенно не в моей натуре. Поэтому в книге речь идет в первую очередь о других людях, хотя, разумеется, я не могу совершенно исключить себя из повествования»[2].

Документальная проза Туре Гамсуна популярна не только в Норвегии, но и за ее пределами, прежде всего в Германии. В России книга «Кнут Гамсун — мой отец» была опубликована 1999 году. Вышеназванные «Кнут Гамсун» и «Кнут Гамсун — мой отец» можно отнести к числу классических «биографий». Наряду с описанием реальных событий и фактов там дан аналитический разбор самих произведений Гамсуна, причем с привлечением множества материалов из семейного архива, позволивших в новом свете увидеть его творчество. «Спустя вечность» — автобиография, хотя содержание ее, безусловно, шире. Помимо членов семьи в ней фигурируют норвежские и немецкие художники (главным образом те, у кого Туре учился живописи), писатели и журналисты, военные и политики. Словом, масса интересных людей, с которыми автору доводилось общаться. Очень важно, что в ней отражен дух времени, причем в разных его ипостасях: как мироощущение отдельных периодов жизни самого автора — детства, юности, зрелости, так и дух эпохи, вернее, нескольких эпох. Основное внимание, как и прежде, он уделяет отцу. Но на этот раз он делает акцент не на творчестве, а на личности Кнута Гамсуна.

Что же это был за человек? Именно это и по сей день пытаются понять норвежцы, именно по этому поводу ведутся жаркие споры. Как могло случиться, что великий Гамсун, по сути, оказался «изменником родины»? Виновен ли он или нет, а если все-таки виновен, то какова мера его вины и ответственности? Не ослабевающие с годами боль и горечь оттого что национальный гений и кумир стал пособником оккупантов, видимо, можно объяснить особенностями ментальности норвежской нации. «Перед нами молодая страна со свойственным молодым странам особенно пылким чувством национального самосознания и особо яростной ненавистью к предателям. Тем более, если до того, как совершить предательство, человек был предметом исключительного восхищения и обожания, был неотъемлемой частью национальной самоидентификации»[3].