Станислав Вольский - Сен-Симон

Гравюра на дереве А. М. Критской

В величаво-унылых залах парижского «отеля»[1], где проводят зиму графы Сен-Симон, и деревенского замка, куда они приезжают на лето, длинными рядами развешаны портреты предков. По ним можно проследить всю историю этого древнего рода, который согласно историческим летописям впервые выдвинулся в 1470 году, а согласно семейным преданиям, ничем не подтверждаемым, но ничем и не опровергаемым, получил свое начало от самого Карла Великого[2], основателя Священной римской империи. С течением времени предания эти приобрели непреложность аксиомы, и потемневший от времени лик полулегендарного завоевателя возглавил фамильную галерею, дабы всегда напоминать потомкам об их правах на французский престол.

Права эти ныне мертвая буква. О них забыло и население, и владыки Франции — Бурбоны, железной рукой сломившие старую феодальную знать и лишившие ее всякого самостоятельного политического значения. Сен-Симоны смирились перед судьбой и пошли на службу к королю, милость которого значит теперь гораздо больше, чем наследственные замки и боевые заслуги. Путь к почестям и богатству лежит через королевскую резиденцию — Версаль, и никакой дворянин, желающий сделать себе карьеру, не может миновать этого пункта. Сен-Симоны тоже подвизаются там. Память о великом предке не мешает им успешно проходить курс придворной науки, низко склонять голову перед королевскими фаворитами и фаворитками и изысканной лестью, а иногда и ценными подарками завоевывать себе место на солнышке.

В конце XVII и начале XVIII века Сен-Симоны занимают видное положение среди придворной аристократии и блистают многообразием способностей, которое является их наследственной чертой.

Герцог Сен-Симон, один из представителей старшей линии, выдвинувшись на полях сражений, обращает на себя внимание Людовика XIV, получает важные посты, становится крупным дипломатом. Он — доверенное лицо регента и даже на закате дней, при Людовике XV, сохраняет репутацию выдающегося государственного деятеля. В довершение всего — он незаурядный и весьма плодовитый писатель, ярко отобразивший в своих мемуарах нравы и облик эпохи.

После герцога выдвигается представитель младшей линии, маркиз Сен-Симон. В нем повторяются все дарования герцога, но только в ослабленной степени. Он тоже и воин, и придворный, и дипломат, и писатель. Но успехи его на всех этих поприщах средние и лишь немного — на каких-нибудь полголовы — возносят его над современниками.

Другая младшая линия — линия графов де Сен-Симон — не успела стяжать даже этих скромных лавров. Глава ее — граф Бальтазар де Сен-Симон, кавалер да Рувруа, — изнывает в безвестности и никак не может нащупать в версальском лабиринте надежную дорожку, сулящую богатство и славу. Родовые замки малодоходны, кредиторы назойливы, и графу приходится поступить на службу к захудалому потентату — польскому королю — на пост начальника польской гвардейской бригады. Но служба эта — почетная фикция, такая же фикция, как и сама «польская» бригада, состоящая из французских солдат и никогда не покидающая пределов Франции. От его величества короля Станислава граф Бальтазар получает всего тысячу ливров[3] в год. Во французских полках выдвинуться ему не удается, и он выходит в отставку всего только в чине капитана. Тем не менее версальские связи делают свое дело: министр д'Аржансон выхлопатывает ему пенсию в полторы тысячи ливров в год и должность губернатора Санлисского округа. Жалованье вместе с пенсией дает ему около 6 тысяч ливров в год — доход более чем скромный для потомка императора Карла.

Тридцати семи лет граф Бальтазар женится и, присовокупив к отцовским землям родовое имение жены, прочно оседает в своем замке Берни, около коммуны Фальви, в провинции Пикардии. Осень и зиму, по обычаю всех аристократов, он проводит в Париже. 17 октября 1760 года происходит радостное событие — у него родится сын, нареченный при крещении Клодом Анри. И на это существо с первого же дня рождения ложится задача — прославить младшую линию деяниями, достойными великого предка.

Если бы граф Бальтазар мог провидеть грядущее, он по всей вероятности собственными руками задушил бы этого выродка, который изменит, в будущем, своему классу и перейдет в лагерь социалистов-утопистов. К счастью, будущее от него скрыто.

Ребенок ничем не выдает своих преступных наклонностей, и на его розовеньком личике отец читает лишь то, что подсказывают его собственные мечты: его первенец будет замечательным воином, а может быть замечательным дипломатом, а может быть и тем, и другим. Кто знает, не затмит ли его звезда даже славу его двоюродного деда, герцога Сен-Симона?

Мальчика холят и нежат, потом муштруют, потом шпигуют науками. По воззрениям XVIII века образованный дворянин должен являть собою нечто вроде слоеного пирога с самой разнообразной начинкой, пригодной для любых вкусов и любых житейских положений. Верный этому принципу, отец, холодный и строгий, любящий не столько сына, сколько свои надежды неудачника, окружает его атмосферой хлопотливой и бестолковой заботливости. С утра до вечера вокруг маленького человечка кружится рой учителей, вбивающих в его голову всевозможные науки: арифметику, геометрию, латинский язык, геральдику, мифологию, географию и историю. Не забыты, конечно, ни танцы, ни фехтовальное искусство. Аббат преподает закон божий, а гувернер закаляет тело ранним вставанием и холодными душами.

Учителя быстро сменяют один другого, и с такой же быстротой следуют друг за другом полезные факты, отлагаясь в памяти бедного Клода Анри без всякого порядка и последовательности. Эта педагогическая карусель не пройдет даром для мальчика: когда он вырастет и станет философом, гениальные идеи будут извергаться из его головы таким же беспорядочным и сумбурным фонтаном, каким некогда вливались в нее школьные истины. Но граф Бальтазар, плохо разбирающийся в педагогической механике, не смущается этим маленьким изъяном, уповая, что господь бог, создавший из хаоса гармоническую вселенную, сумеет привести когда-нибудь в должный вид и это наукообразное месиво. Граф Бальтазар лишь издали следит за воспитанием сына и держит Клода Анри в почтительном отдалении. Обязанность отца — блюсти за тем, чтобы машина вертелась и педагоги не били баклуши, — все остальное сделает случай и провидение.