Николай Мельниченко - Ещё вчера…

Я решил написать автобиографию. Вообще в жизни мне пришлось написать уйму автобиографий. Обычно это было более-менее литературное приложение к анкете – опросному листку с многочисленными нумерованными вопросами относительно службы в белых армиях, участия в троцкистско-зиновьевских оппозициях и о других интересных и щекотливых темах. На эти вопросы полагалось отвечать кратко и недвусмысленно: " не был", "не участвовал" – в пределах отведенной строчки. Все знали, что дальше эти ответы тщательно проверялись "где надо". И только в автобиографии, прилагаемой к холодной анкете, можно было разгуляться и показать себя во всей красе и с живописными подробностями.

Самая длинная автобиография у меня получилась после окончания седьмого класса в 1945 году. Я подробно и детально описывал, где и когда был, чем занимались мама, я и младшая сестра Тамила. Во время "дранг нах остен" в 1941 году, прежде чем попасть в Казахстан, мы с надеждой, что немцев дальше не пустят, останавливались в пути три раза на 3-4 недели. Так вот в моей автобиографии были приведены подробные адреса всех этих мест, и сведения о наших занятиях с точными датами прибытия-убытия. Очень мне хотелось облегчить жизнь людям с горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками, которые неусыпно сверяли мою анкету с суровой действительностью, чтобы определить: не матерый ли диверсант и по совместительству шпион прячется за личиной 14-летнего пацана?

С годами, по мере увеличения числа событий в моей личной и общественной жизни, текст моих автобиографий удивительным образом стал сокращаться. В недалеком будущем вся автобиография поместится в черточку между двумя датами, одна из которых известна уже сейчас. Конечно, есть люди, удлиняющие эту черту так называемым "правильным образом жизни". Это и специальное питание, и упражнения, и лечение, и сон, прогулки, режим и т. п. и т. д. Но бытие этих людей так сурово и перегружено, что не каждому по плечу, тем более работающему пенсионеру, задумавшему написать Автобиографию и не имеющему времени и сил для дополнительной работы. Написание этих страниц – попытка сделать черточку хотя бы более толстой, если удлинения не получается.

Сейчас мне идет 72-й год от рождения. Жизнь уже более чем на излете. Она была всегда трудной и интересной, редко – прекрасной, иногда казалась безвыходной, но никогда не была скучной и однообразной. Наверное, время было такое. А судьба каждого поколения связана всегда с судьбами страны. Тем более что история не перестает нас удивлять своими "загогулинами". В каком кошмарном сне могло присниться, что могучий Советский Союз перестанет существовать, что я буду жить в Санктъ-Петербурге, а родная Украина станет заграницей? Что мне придется 33 лучших года носить военную морскую форму, участвовать в испытаниях оружия, способного разрушить планету, строить старты для средств его доставки куда надо, – и к концу жизни увидеть разрушение великой Родины и бесполезность сделанного?

В жизни моего поколения самое главное событие, которое разделило всю жизнь на два периода "до" и "после", была ВОЙНА. И война наложила свой неизгладимый отпечаток на всю жизнь "после", – для всех и на всё

Зачем я пишу эти записки? Я старый больной человек, понимающий, что существует неисчислимое множество книг, фильмов, музыки, картин, мемуаров и т. п. и т. д., где это время отражено неизмеримо сильнее и талантливее. Не льщу себя также надеждой, что эти записки с волнением и восторгом будут читать мои немногочисленные потомки. Например, я вспоминаю свое восприятие рассказов родителей о гражданской войне, которая тогда закончилась всего-то 8-10(!) лет назад. Все это казалось таким далеким и несущественным, как сейчас для большинства Куликовская битва.

Тогда зачем? Вот несколько причин. Просматривая свои наивные школьные дневники, нашел в них мечту(!): написать хорошую книгу(!). Потом я понял, что уже был "писателем", о чем расскажу далее. Второе: после смерти матери я почувствовал, что мы плоть от плоти происходим от своих родителей и то, что происходило с ними, касается непосредственно нас. Я горько пожалел, что невнимательно слушал и не записывал рассказы своей матери – дорогой Бабули, когда стало необратимо поздно… На все мои вопросы по истории нашего рода уже никогда и никто не получит ответа. Возможно, эти записки смогут ответить на будущие гипотетические вопросы по прошлому, которому я свидетель…

Очень также хочется побывать в прошлом, вспомнить дорогих людей, которых уже нет…

И вспоминая молодость былую,

Я покидаю должность старика.

И юности румяная щека

Опять передо мной для поцелуя, – как сказал М. Светлов.

Немалое значение имеют возможности компьютера, к которому меня на старости лет приобщил сын. Дело в том, что я уже написал техническую книгу, и знаю, насколько мучителен процесс доводки даже готовой рукописи, чтобы и мысль и написанное стали логичными, точными, короткими и ясными. Нужны бесконечные правки, вставки и переписывания рукописи. А затем неграмотная машинистка может свести "на нет" все написанное, и приходится начинать почти сначала. Когда все кажется уже готовым,? наступает не менее трудоемкая верстка для типографии, вставка различных таблиц, и рисунков, разметка шрифтов и т. п. Еще есть корректирование по сигнальному экземпляру… В этом плане возможности компьютера, от которых я "балдею" и "торчу" как младенец, – безграничны. Правда – не остается черновиков, на которых сможет кормиться, как на пушкинских, не одно поколение литературоведов. Да ведь это – частные, написанные для узкого круга гипотетических читателей, мемуары…

И, наконец, – для себя. Я всегда чувствовал себя хорошо только тогда, когда удавалось что-то путное сделать. Если сил хватает только на нажатие кнопок, то надо их нажимать, чтобы себя вообще как-то чувствовать, то есть – жить. Вот как об этом сказал человек-легенда Дуглас Энгельбарт, ученый, придумавший современные компьютерные технологии: