Когда же конкретно началась подготовка к смещению отца?
Бывший Председатель КГБ Владимир Ефимович Семичастный в беседе с одним из журналистов сказал, что подготовка к снятию Хрущева началась месяцев за восемь до отставки. Ему, как он заявил, это стало известно с самого начала, поскольку без него этого никто не начал бы.
Шелест приводит точную дату — 14 февраля. Он рассказывал:
— Это был день моего рождения. Я нахожусь в особняке… Поздравить приехали Подгорный и Брежнев. Основательно посидели за столом и выпили изрядно. Разговор вертелся в основном вокруг положения дел в стране… Подгорный и Брежнев вели себя неуверенно, чувствовалось, что их что-то тревожит. Они говорили о трудностях взаимоотношений в верхах, о несработанности центрального аппарата… Жалобы Подгорного и Брежнева на судьбу были, по сути дела, лейтмотивом всей нашей беседы.
Уже тогда у меня зародилось чувство тревоги, неловкости. Не знал я, что за всем этим… Какую роль предстоит сыграть мне в последующие месяцы в смене руководства партии, государства. Мысли подобной не было, но чувствовал тревогу. Не сознавал ее. Еле уловимо все же предчувствовал… Не очень доверяли. Прощупывали.
Видимо, для тех месяцев подготовки слово «прощупывали» — ключевое.
Велась незаметная, но настойчивая работа: поездки, разговоры. Все это сопровождалось непомерным раздуванием культа отца: все чаще мелькали его портреты на улицах Москвы и других городов, его непрерывно цитировали, на него ссылались по любому поводу.
Началась работа над новым фильмом с претенциозным названием «Славное десятилетие». Возглавил ее Аджубей. Об этом недавно напомнил мне один из соавторов Алексея Ивановича, журналист Мэлор Стуруа.
К семидесятилетию подготовили красочные альбомы с фотографиями Хрущева: до войны, на войне, после войны. Часть из них успела выйти, часть так и не увидела свет. В каждом выступлении к месту и ни к месту упоминался отец. Тон этой кампании задавали Брежнев, Подгорный, Шелепин, а уж им вовсю подтягивали остальные.
Отец между тем совершал ошибки одну за другой, слишком вяло сопротивляясь развязанной кампании восхваления. Он не нашел в себе сил стукнуть кулаком по столу и потребовать ее прекращения. Человек слаб…
Конечно, все это началось не вдруг. Еще в 1961 году на экраны выпустили фильм по сценарию писателя Василия Захарченко «Наш Никита Сергеевич». Сделан он был в лучших традициях недавнего прошлого: с неумеренными славословиями и назойливыми восторгами. Фильм показали отцу. Он просмотрел его молча, не похвалил, но и не запретил.
А вот другой аналогичный случай. В самом конце июля 1962 года, по дороге в отпуск, отец решил по старой памяти проехать по областям. Он хотел посмотреть поля перед уборкой, посетить промышленные предприятия. Это вошло в привычку. 27 июля отец провел в Тульской и Орловской областях. На следующий день он на Курщине, посещает разрез Курской магнитной аномалии, где недавно начали добывать железную руду, заезжает в Калиновку, село, где он родился и провел первые десять лет жизни. На 29 июля наметили осмотр недавно сооруженной Кременчугской ГЭС. Рядом вырос целый город с неблагозвучным названием КремГЭС.
Ехали на машинах. Впереди Хрущев с Подгорным и руководителями республики, а за ними целый «хвост». Я был далеко сзади. День, помню, выдался солнечный, жаркий. Подъехали к городу, утонувшему в зелени. Вдруг я поразился: на придорожном указателе надпись по-украински: «Мiсто Хрущов».
Несколько лет назад по инициативе отца приняли решение не присваивать городам имен живых политических деятелей. Многие сопротивлялись, особенно почему-то Ворошилов, но постановление было принято.
Мы не раз слышали, как отец с возмущением вспоминал предвоенные годы, когда появилась мания «коллекционирования» городов и сел, названных по собственной фамилии. Целое соревнование — и Молотов, и Молотовск, и Ворошиловград, и Кировабад — чего только тогда не выдумывали.
Машины остановились у здания горкома. Я пробился поближе, по реакции окружающих вижу — отец промолчал. Напрягшиеся было лица местного начальства расплылись в улыбках. Осмотрели город, съездили на плотину, поговорили в горкоме. Отец будто и не видел надписи. Наконец приехали на пристань, дальше предстояло плыть на пароходе до Днепропетровска. Отчалили. Все собрались в салоне, предстоял обед.
Отец начал с благодарности, ему очень приятно, что город назвали его именем, поблагодарил за честь. Все закивали, наперебой стали говорить о заслугах отца, как много он делает для страны, для народа, как все его любят.
Я окончательно перестал что-либо понимать. С момента въезда в город меня преследовало чувство неловкости. Я ожидал, что отец запротестует, и такое начало меня обескуражило.
Но это было только начало.
— Вы разве не читаете постановления ЦК или не считаете обязательным их выполнять?! — продолжал отец. — Я настоял на запрещении присваивать городам имена руководителей. А тут моя фамилия! В какое положение вы меня ставите?!
Последовал разнос. В газетах на следующий день давалась информация о посещении Первым секретарем ЦК КПСС Н. С. Хрущевым города КремГЭС.
К сожалению, так было не всегда.
Неблагополучие в делах всегда вызывает неудовлетворенность, заставляет искать виновных. Не обошло это поветрие и отца. Нам трудно сегодня судить о степени обоснованности принимавшихся тогда решений о кадровых перемещениях, об их причинах и поводах. Одно не вызывает сомнений — высшие партийные круги принимали их сквозь зубы, симпатии были не на стороне Хрущева. В 1962–1963 годах происходила смена руководства в областных комитетах партии, на место стариков приходила «молодежь», более инициативная, но главное — более подготовленная, все с высшим образованием. Освобожденных от должностей распихивали кого куда — одних отправляли на пенсию, другим подыскивали синекуру. Все они недовольно ворчали, но до поры до времени недовольство открыто не выражали. Отставники продолжали числиться членами Центрального Комитета партии, высшего органа власти в государстве. Именно Центральный Комитет своим голосованием избирал Президиум и Секретариат, которые реально руководили страной. Он же имел право, проголосовав, отстранить от власти всех, включая и отца. Сталин приучил членов ЦК к покорности, с начала 1930-х годов они никогда не только не голосовали против, но и не воздерживались. Теперь времена поменялись, их жизням больше ничего не угрожало, терять им тоже было нечего, на следующем съезде партии в ЦК их уже не выберут. Перестановки затронули и высшие эшелоны власти. Состоявшийся 9 — 13 декабря 1963 года Пленум ЦК после принятия решения о широкой химизации сельского хозяйства — именно в ней, по примеру Америки, отец видел единственный путь решения продовольственной проблемы — без обсуждения принял решения и по кадровым вопросам. Он освободил Председателя Совета Министров Украины В. В. Щербицкого от обязанностей кандидата в члены Президиума ЦК КПСС. На его место был избран П. Е. Шелест. Отец Шелеста близко не знал, его очень продвигал Подгорный. После недавнего переезда в Москву Подгорный стал быстро входить в силу, и на последних октябрьских торжествах именно он делал доклад. А это свидетельствовало о многом.
