Вне всякого сомнения, король расспросил графа Сен-Жермена о его происхождении. Ответы были, наверное, четкими и определенными, поскольку известно, что "король не терпел, чтобы (о графе) говорили с презрением и издевкой"149.
Учитывая интерес короля к таким точным наукам, как астрономия, анатомия и химия и то, что граф, как мы знаем, химию практиковал, высказывали предположение, что 1раф Сен-Жермен оборудовал в деревне Трианон в Версальском парке лабораторию, в которой король "баловался опытами"150.
Граф Сен-Жермен был вхож к маркизе де Помпадур в Версале. При ней находилась госпожа дю Оссет де Демен151 — горничная, которая и оставила о своей хозяйке воспоминания, аутентичность которых вне всякого сомнения152.
Госпожа де Помпадур любила слушать, как граф Сен-Жермен рассказывает об исторических событиях, и однажды спросила его с лукавством:
— Каким был Франсуа I? Вот король, которого я бы полюбила.
— Он ведь был в самом деле любезнейшим человеком, — ответил граф, и затем принялся описывать всю внешность короля, как это может делать лишь очевидец, — жаль только, что он был так горяч. Я бы смог дать ему совет, который уберег бы его от бед, но он не стал бы ему следовать. Похоже, что рок преследует тех властителей, которые затыкают уши — я имею в виду уши своего духа — к полезным советам, особенно в критический момент.
— А что Вы можете сказать о коннетабле?
— Ничего определенного.
— Был ли двор короля Франсуа I красивым?
— Чрезвычайно, но двор его внуков его превзошел. При Марии Стюарт и Маргарите Валуа было восхитительно, настоящее блаженство, в том числе и духовное. Обе королевы были учеными, писали стихи, было очень приятно их слушать.
Госпожа Помпадур смеялась:
— Похоже, что Вы все это видели!
— У меня хорошая память, и я много читал об истории Франции. Иногда, ради смеха, я намекаю, не заставляя в это верить, что жил в эти давние времена153.
И действительно граф Сен-Жермен "умел дозировать долю чудесного в своих рассказах, в зависимости от слушателя"154, что является, по нашему мнению, признаком большого ума155.
Парижское общество в высшей степени интриговала легенда, сложившаяся по поводу его возраста и физического состояния. Утверждалось, что, несмотря на его внешность мужчины в полном расцвете сил, на самом деле он был многовековым старцем. Когда этот слух дошел до госпожи Помпадур, она заметила графу:
— Свой возраст Вы не называете, и говорите, что очень стары. Графиня Жержи, которая была, кажется, женой французского посла в Венеции пятьдесят лет тому назад, утверждает, что знала Вас тогда таким же, как Вы выглядите сейчас.
— В самом деле, много лет тому назад я был знаком с графиней Жержи.
— Но ведь, согласно ее утверждениям, Вам сейчас больше ста лет?
— В этом нет ничего невозможного, — ответил граф, смеясь. — Но еще более вероятно, что эта пожилая дама заговаривается.
— Она утверждает, что Вы дали ей удивительный эликсир и что долгое время она выглядела на 24 года. Почему бы Вам не дать такой эликсир королю?
— Что Вы, — ответил граф с чем-то, похожим на испуг, — нужно быть сумасшедшим, чтобы дать королю какое-то неизвестное снадобье156.
В самом деле, если госпожа де Жержи и могла видеть графа Сен-Жермена в Венеции, то лишь между 1723-м и 1731 г., когда ее муж Жак-Венсан Лангэ был послом Франции в этом городе157.
Также говорилось, со ссылками на "достойных доверия людей", что композитор Рамо встречался с графом Сен-Жерменом в Венеции в 1710 г. и что последний "выглядел пятидесятилетним"158. Рамо действительно совершил путешествие в Италию, однако не в 1710-м, а в 1701 г. Уехав с намерением объездить весь полуостров, он не "заехал дальше Милана"159.
Упомянутая выше легенда была плодом работы "гримасничающего мима" — члена труппы балаганных актеров, руководимой неким "графом" д’Албаретом, происходящим из Пьемонта, у которого тогдашние хроники отмечали "большое остроумие". Этот мим был "гибридом, полуфранцузом-полуангличанином, мог быть и мошенником, и мистификатором, игроком, шпионом. Вопреки тому, что говорили о нем по всему Парижу, он часто бывал скучным"160. На самом деле он был француз по фамилии Гов — поставщик фуража и прозвали его милордом Гором (Гоуером или Коузем) за то, что прекрасно подражал англичанам. "Именно этого господина Гора недоброжелатели показывали в салонах и на улицах парижского квартала Марэ под именем графа де Сен-Жермена, чтобы удовлетворить любопытство дам и зевак этого уголка Парижа, более легковерных, чем жители квартала Палэ-Руаяль. Именно в театре этот ложный адепт исполнял свою роль, сначала с опаской, затем, видя, что его игра воспринимается с восхищением, он стал "вспоминать" столетие за столетием, вплоть до Иисуса Христа161, о котором он говорил с большой фамильярностью, как будто тот был его другом. "Я знал его близко, — говаривал он, — это был самый лучший человек в мире, но он был романтичным и безрассудным, я всегда ему говорил, что он плохо кончит". Затем актер распространялся об услугах, которые пытался оказать Христу посредством госпожи Пилат, в доме которой он регулярно бывал. Он утверждал, что знал близко святую Марию, святую Елизавету и даже их старую мать — святую Анну. "Ей-то я оказал большую услугу после смерти. Не будь меня, никогда бы она не была произведена в святые. К ее счастью, я оказался на Никейском соборе и знал некоторых из епископов, которые в нем участвовали, я им так долго повторял, какой замечательной женщиной она была, что дело было сделано". Шутка, которую принимали всерьез в Париже, привела к тому, что графу Сен-Жермену приписали овладение омолаживающим лекарством, возможно эликсиром бессмертия. На основе этой шутки была также сочинена сказка о старой горничной: ее хозяйка спрятала флакончик с божественной жидкостью162. "Старая служанка обнаружила его и выпила столько, что вновь стала маленькой девочкой"163. Возможно, однако, у этой истории есть другое объяснение, его мы и рассмотрим в последней части данной работы.
В то время как в Париже наводили мистику вокруг нашего героя, в Версале король Людовик XV и госпожа Помпадур относились к нему с уважением; утверждают даже, что он провел несколько вечеров почти один на один с королем. Так, господин дю Оссет передает такой разговор: "Господин Сен-Жермен сказал как-то королю: "Для того чтобы объективно оценивать людей, не нужно быть ни исповедником, ни министром, ни полицейским начальником" — король вставил: "Ни королем". Граф Сен-Жермен ответил: "Сир, вы видели, какой туман был несколько дней назад, ничего не видно было за четыре шага. Чаще всего короли окружены еще более густым туманом, порожденным интриганами и неверными министрами. Во всех слоях общества стараются показать им вещи под другим, нежели реальным, углом"164.
