— В конце концов, мы все одна семья. Я наведаюсь к моему дяде, итальянцу, у него есть кое-какие связи в известных кругах, и он поможет решить проблему в корне.
Поначалу эта идея нам понравилась, особенно слова о большой семье. Затем мы призадумались: платить за помощь деньгами здесь невозможно, но в какой-то форме мы же должны будем выразить свою благодарность. И потом, искать преступников — дело полиции. И мы отклонили предложение, сославшись на то, что предпочли бы судебный процесс по всем правилам. Но надо сказать, я была в растерянности. В 1993 году «Сторм» опубликовал фотографии Стига и Анны Лены, с номерами социальной страховки, телефонами, адресами и местом работы. Насчет Стига там было сказано: «Запомните его слова, лицо и адрес… Дать ему продолжать или стоит им заняться?»
В то время кто попало мог добыть фотографию любого из граждан Швеции, явившись в полицейскую службу, ведавшую паспортами. В книге «Девушка с татуировкой дракона» Лисбет Саландер разъясняет, насколько легко собрать о человеке полную информацию: если кто-то фигурирует в базе данных, что для всех обязательно, он быстро попадает в паучью сеть. В следующем томе, «Девушка, которая играла с огнем», самой героине приходится менять место жительства, и она сомневается, стоит ли: «Если расстаться с этой квартирой, то придется заводить новый почтовый адрес. А Лисбет Саландер хотела как можно меньше светиться и мелькать в каких-то там базах данных».
Стиг прекрасно знал, какими методами пользуются журналисты, мужья, разыскивающие своих жен, сбежавших от домашнего насилия, детективы, а еще экстремисты и преступные группы. За свои угрозы «Сторм» подвергся судебному преследованию и был осужден, но на это потребовалось много времени. В 90-е годы более двенадцати человек погибли от рук преступников, связанных с нацистами. Только в 1998 году полиция безопасности Швеции (СЭПО)[12] зафиксировала более двух тысяч случаев агрессии на почве расизма, за добрую половину которых ответственны группы «белой власти», то есть воинствующие неонацисты.
На двери нашей квартиры значилось и мое имя, а под ним и телефон, поскольку он был зарегистрирован на меня; надо думать, кто-то его списал, поскольку начались анонимные звонки. Мы установили сигнализацию, а в придачу я поставила еще и бронированную дверь. Когда во втором томе цикла «Миллениум» Микаэль Блумквист пытался войти в новую квартиру Лисбет Саландер в доме номер 9 на Фискаргатан, близ Мосебакке, у него перед глазами на дисплее охранной сигнализации шел обратный отсчет времени. Микаэль знал, что, если в течение тридцати секунд не наберет правильный четырехзначный код, сигнализация сработает и очень скоро появятся крепкие ребята из охранной фирмы… Мы со Стигом не раз наблюдали подобную картину, когда, вернувшись с работы, стояли перед входной дверью и не могли заставить замолчать орущую сигнализацию. Мы ее так и называли: «кричалка».
Как-то раз Стиг получил по почте пули, а однажды его подкарауливали у выхода из ТТ. Но по счастью, его успели предупредить, и он покинул здание через запасной выход с другой стороны. Наш автоответчик был постоянно включен и не раз фиксировал угрозы. Их содержание сводилось примерно к одному: «Подонок, ты целуешься с евреями… Предатель, мы с тебя шкуру спустим… нам известно, где ты живешь…»
У шведских нацистов была своя сеть по сбору информации: деятельность такого рода называлась «Анти-АФА».[13] В 1994 году, реагируя на жалобу против «Сторма», полиция изъяла список, включавший более двухсот имен активистов антирасистского движения. Несколькими годами позже экстремисты ополчились на Петера Карлссона и Катарину Ларссон, журналистов из ежедневной газеты «Афтонбладет», давних сотрудников «Экспо». Помимо всего прочего, они исследовали растущую музыкальную индустрию «белой власти», за счет которой финансировались экстремистские группы во всем мире. Их тогдашняя деятельность способствовала банкротству фирмы «Норланд», выпускавшей диски. Регистрационные данные журналистов были засекречены, однако их подлинные имена, адреса, а также другие сведения в марте 1999 года каким-то образом просочились в Интернет. Спустя некоторое время «Афтонбладет», на основании проведенного ими расследования, опубликовала имена нацистов, за время службы в армии обучившихся владеть оружием и обращаться со взрывными устройствами. Через три месяца, 28 июня, на Петера Карлссона и его восьмилетнего старшего сына было совершено покушение: их машину заминировали. Отец успел вытолкнуть мальчика, и тот получил только легкое ранение, а сам журналист остался инвалидом из-за серьезного повреждения спины.
16 сентября один из профсоюзных деятелей, Бьёрн Сёдерберг, обнаружил, что руководство посадило на его место нациста. В то же время нацистское издание «Инфо 14» добыло из документов паспортных служб фотографии двадцати пяти антинацистов и в их числе Бьёрна Сёдерберга. 12 октября Бьёрн был убит несколькими выстрелами в собственном доме в одном из южных кварталов Стокгольма. Впоследствии полиция изъяла у одного из причастных к убийству список, включавший уже более тысячи фамилий!
Эти события нашли свое отражение во втором томе трилогии: журнал «Миллениум» тоже получал угрозы, и общественная система безопасности также давала сбои, что привело к гибели журналистов Дага Свенссона и Миа Бергман. Все изображенные в романе события так или иначе имели место и произошли с кем-то из шведских журналистов, политиков, прокуроров, профсоюзных деятелей или полицейских. Автор ничего не выдумывал.
Искать виновных долго не пришлось, и их арестовали в 1999 году. Вечером того же дня мне позвонил Стиг: Петер Карлссон предупредил его, что у преступников были изъяты наши паспортные снимки и его фотографии и при этом отнюдь не все фигуранты находятся за решеткой. На прощание он сказал: «Тебе не следует появляться дома». Девятого ноября, когда арестовали последнего из подозреваемых, моя подруга Элеанор вздохнула: «Наконец-то отбой тревоги!»
Все это время Стиг очень волновался за меня, а я за него. В кафе я старалась сесть между ним и дверью, чтобы прикрывать его, но обычно мы избегали показываться на людях вместе. Мои коллеги не знали имени человека, с которым я жила, и на вопросы я уклончиво отвечала: «С одним журналистом». Я никого не приглашала к себе, с друзьями встречалась вне дома. Стиг же, ничего мне не сказав, возвел вокруг меня целую систему защиты. Так, у него была договоренность с полицией, что в случае любого происшествия на нашей улице туда будут направлены все находящиеся поблизости наряды и сотрудники. Я об этом догадалась, когда после небольшой дорожной аварии возле нашего дома зачем-то собралось множество полицейских машин с мигалками; я тогда еще вышла на балкон и подумала: «Ну вот, делать им больше нечего!»
