Обладая темпераментом типичного гасконца, Бессьер был в то же время человеком необыкновенно хладнокровным и невозмутимым в самых критических ситуациях, проявлял завидное умение сохранять полное самообладание и выдержку в минуты смертельной опасности. При этом в отличие, например, от Мюрата — тоже гасконца, типичного авангардного командира, порывистого и кипучего, всегда устремленного только вперед, — Бессьер в полной мере обладал качествами начальника резерва, полного энергии, всегда готового к немедленному выполнению полученной задачи, но вместе с тем осторожного и рассудительного.
Бессьер был одним из самых приближенных к Наполеону маршалов, его любимцем, человеком бесконечно преданным своему императору. Казалось, единственным смыслом жизни для Бессьера являлось беззаветное служение Наполеону. В боевой обстановке император нередко советовался с Бессьером по самым различным вопросам, и даже если его мнение не разделялось другими маршалами, Наполеон очень часто соглашался с командующим своей гвардейской кавалерией. Особая приближенность Бессьера к императору, его подчеркнутая отстраненность от остальных маршалов, вызывали у них сильную неприязнь. Они не жаловали Бессьера как любимчика Наполеона, командующего привилегированным войском, часто не желавшим помогать армейским частям на войне. Эта неприязнь была довольно устойчивой, хотя сами маршалы и отдавали должное Бессьеру, имея в виду прежде всего его способности как военачальника и личную храбрость солдата. Они понимали, что Наполеон берег свою отборную кавалерию и вводил ее в сражения только в случае крайней необходимости. К тому же вся армия была свидетелем той отваги и доблести, которую продемонстрировала предводимая Бессьером конная гвардия на полях сражений при Аустерлице, Прейсиш-Эйлау и Эслинге.
Как человек Бессьер являл собой редкий среди маршалов Наполеона пример честности и бескорыстия. Он был способен выдержать самые тяжкие испытания и при этом всегда оставался верным своему воинскому долгу и рыцарской чести. В отличие от многих своих земляков-гасконцев, Бессьер был человеком серьезным и к тому же на редкость постоянным, особенно в своих симпатиях и антипатиях. Интересная деталь: Бессьер резко выделялся среди всех маршалов Империи своей странной привычкой пудрить волосы, видимо, оставшейся у него еще с «парикмахерских» времен. И второе, чем он выделялся, — его сильный южный (гасконский) акцент, оставшийся с ним на всю жизнь.
О своих подчиненных Бессьер всегда проявлял большую заботу, делил с ними все трудности и невзгоды походно-боевой жизни. Авторитет Бессьера в императорской гвардии был очень высок, а конная гвардия его буквально боготворила. Когда в сражении под Ваграмом австрийское ядро убило под Бессьером лошадь, а сам маршал оказался выброшенным из седла на землю, в рядах потрясенной этим мгновением гвардии едва не возникла паника, раздались возгласы отчаяния. Поседевшие в сражениях ветераны решили, что их начальник погиб. Гвардейским офицерам стоило больших трудов сохранить в своих частях порядок и предотвратить панику. Когда через несколько минут выяснилось, что маршал жив и даже не ранен, а отделался лишь контузией, ликованию гвардейцев не было предела. Когда после боя под Вайсенфельсом гвардия узнала о гибели Бессьера, то закаленные в бесчисленных боях и походах знаменитые наполеоновские «ворчуны», эти легендарного мужества люди, давно уже привыкшие к виду крови и смерти, которых не могло смутить ничто на свете, не скрывали своих слез. В 1845 году благодарная Франция воздвигла Бессьеру памятник на его родине, в Прэссаке. Имя Бессьера носит также один из бульваров французской столицы.
Французский военный деятель Брюн (Brune) Гильом Марк Анн (13.03.1763, Брив-ла-Гайард, департамент Коррез — 2.08.1815, Авиньон), маршал Франции (1804), граф Империи и пэр Франции (1815). Сын адвоката.
Учился в Парижском университете, изучал право. В связи с разгульным образом жизни и возникшими в связи с этим финансовыми трудностями оставил учебу и порвал с семьей. Поступил рабочим в типографию, вел жизнь типичного парижского люмпен-пролетария.
С началом Великой французской революции занялся журналистикой, затем основал журнал, издававшийся до народного восстания 10 августа 1792 года, завершившегося свержением монархии. Вступил в Национальную гвардию Парижа, где быстро выдвинулся благодаря своим организаторским способностям и ораторскому таланту, был избран капитаном. Имел репутацию одного из наиболее радикальных и решительных парижских санкюлотов. Зажигательным речам высокого с пылающим взором брюнета, гневно клеймившего спекулянтов и богачей, призывавшего народ к самой беспощадной борьбе с «приспешниками тирании», восторженно внимали уличные толпы. Снискал славу пламенного народного трибуна. Был одним из предводителей знаменитой народной демонстрации на Марсовом поле в 1791 году, которая была расстреляна войсками по приказу генерала Лафайета, а сам Брюн арестован и брошен в тюрьму. Когда среди народа распространился слух, что враги революции решили уничтожить Брюна и его жизнь в опасности, в дело вмешался Дантон и помог добиться освобождения Брюна. После этого Брюн сблизился с Дантоном и стал одним из самых активных его сторонников, был одним из основателей и наиболее влиятельных членов клуба Кордельеров. В славные сентябрьские дни 1792 года (первая победа французской революционной армии над объединенными силами интервентов в сражении при Вальми) благодаря протекции Дантона был направлен комиссаром Конвента в Северную армию и уже в октябре произведен сразу в полковники. Затем некоторое время находился в Нормандии, где республиканские войска вели борьбу с роялистскими мятежниками, возглавляемыми генералом Пюизе. После их разгрома возвратился в Северную армию. Произведенный в августе 1793 года в бригадные генералы, отличился в сражении при Ондскоте (7—8 сентября 1793 года), в ходе которого объединенные силы Северной и Арденнской армий разгромили англо-австрийских интервентов. Осенью 1793 года Комитет общественного спасения поручил Брюну подавить контрреволюционный мятеж в Жиронде. Это поручение он выполнил с чрезвычайной суровостью.
В декабре 1793 года назначен членом Военного комитета Конвента, фактически выполнявшего функции Военного министерства. Когда Дантон был арестован, то сторонники Робеспьера опасались, что Брюн бросится на выручку своего друга и покровителя, но тот даже и не подумал об этом, попросту отвернувшись от своего вчерашнего кумира. Переметнувшись на сторону Робеспьера, Брюн благополучно пережил кровавые дни якобинского террора.
