Родителям жены
Штеттин, 23.3.1919
Приношу извинения за оригинальный цвет писчей бумаги, но это связано с тем, что сегодня я заступил на суточное дежурство по штабу и не имею права покидать расположение в течение ближайших 24 часов…
Вместе с провалом переговоров в Позене и неудачными попытками прикрыть границу на польском направлении рухнули и мои надежды на то, что уже в ближайшее время моей штабной деятельности будет придан характер некоей целенаправленности и осмысленности. Впрочем, нужно только радоваться, что переговоры сорвались. Невозможно было слушать жалкий лепет представителя нашего правительства…[23]
Честно говоря, я не совсем доволен своим нынешним положением, но что это может означать по сравнению с бедственным положением Отечества…
…Четырехнедельная командировка на фронт, в Западную Пруссию, несколько поправила мое испорченное настроение. Я чувствовал себя нужнее здесь, чем в Штеттине, не говоря уже о том, что цены в Пруссии намного ниже…
…Весьма и весьма огорчился, когда в самый последний момент сорвалась поездка в Кольберг. Роль, которую играет там старый Гинденбург, достойна сожаления. Вряд ли ему удастся улучшить и наставить на путь истинный смертельно больную нацию. Тщетными представляются мне и его усилия по восстановлению границ рейха на Востоке. Противостоящие ему орды солдатами не являются…[24]
Отцу
Вольфенбюттель, 20.1.1925
Выпал мой жребий! Решена моя дальнейшая военная судьба. Вчера получил письмо из министерства рейхсвера: 1 февраля достану из шкапа мундир офицера генштаба и отправлюсь на службу в организационный отдел управления рейхсвера.[25]
Т–1 (оперативный отдел сухопутной армии)
Т–2 (организационный отдел сухопутной армии)
Т–3 (отдел «Иностранные армии»)
Т–4 (отдел обучения и подготовки)
Лиза Кейтель — матери
Берлин, Курфюрстенштрассе, 85, 16 мая 1925
…У нас, как всегда, дым стоит коромыслом! Вильгельм пребывает в состоянии крайней нервозности и, как всегда, обуреваем идеями фикс. Я стараюсь держаться от него подальше, потому что уже привыкла: его невыносимое поведение будет продолжаться час в час до завершения предварительной подготовки и отъезда в инспекционную поездку. Если он не занят на службе с 08.30 до 18.00, то слоняется целыми днями по дому, жалуется на отсутствие аппетита и сидит до поздней ночи над своими Богом проклятыми картами. Я не могу ничего поделать — только «обеспечиваю ему покой и создаю рабочую обстановку»…
…Мы часто видимся с премилым семейством оберста в отставке Кейтеля[26] и его очаровательной дочерью. У Вильгельма, как всегда, не хватает времени, чтобы нанести ответный визит. Инспекционная поездка начинается 15 июня…
Лиза Кейтель — родителям мужа
Берлин, 23 января 1926 г.
…Это совершеннейшее безумие: он пропадает на службе с 08.00 до 17.00, а потом работает дома с 20.00 до 24.00. Все мысли только о работе. Он даже толком не может выспаться. Брюзжит, вечно недоволен. Собирается худеть — сильно поправился с начала зимы…
Отцу
Берлин, 21.2.1926 г.
…В воскресенье, во второй половине дня, я сидел в салон—вагоне курьерского поезда и направлялся через Штеттин в Померанию, откуда вернулся только к четвергу. Среди прочего довелось пообщаться с местными землевладельцами. Рожь и картофель — традиционные сельскохозяйственные культуры в этой местности (округ Шлохау). Виды на урожай хорошие, но цены выходят за пределы разумного. Положение многих хозяйств катастрофическое, наемный труд вздорожал на 30 %…
Лиза Кейтель — матери
Берлин, 11 марта 1926 г.
…Вильгельм получил официальное приглашение на званый ужин офицеров управления. Я целый день наглаживала его мундир. Впрочем, расскажу обо всем по порядку и в подробностях. Это было нечто вроде бала — 60 персон, офицеры с супругами. Огромный обеденный зал в Клубе гвардейской кавалерии с сервированным столом подковообразной формы. Само здание принадлежит спортивному клубу «Унион». Гвардейский клуб арендует малые залы. На стенах — в полный рост портреты командиров всех немецких гвардейских полков, а среди них — гигантские портреты кайзера. Безупречно вышколенная прислуга, все — в голубых ливреях. Старинное столовое серебро. Вильгельм пользуется всеобщей симпатией. Один из офицеров, знающий его со времен Морского корпуса, доверительно сообщил мне, что ценит Вильгельма за его порядочность — качество, крайне редкостное для министерства рейхсвера…
Отцу
Берлин, 12.2.1927
…Если затяжной правительственный кризис вскоре благополучно разрешится к нашему всеобщему удовлетворению, то кризисная ситуация в наших министерских пенатах только набирает силу. До сих пор не ясно, собирается ли наш новый руководитель, генерал Хейе, продолжать политику прежнего министерского руководства или же он намеревается реализовать свою собственную программу военного строительства. Хейе мало—помалу назначает на руководящие должности своих людей: с февраля кадровое управление возглавил оберст фон Штюльпнагель. Фон Бломберг перешел в главное управление из отдела Т–4. Миттельбергер, Ia Бодевина,[27] назначен руководителем моего прежнего отдела (Т–2). Также и мне сообщено, что моя должность будет сокращена, а я получу новое назначение. Возможно, что уже очень скоро я окажусь в войсках, чему буду несказанно рад. Я получил заверения в том, что моя работа под началом генерала Ветцеля оценивается только положительно. Для меня это было весьма слабым утешением, поскольку менять место службы уже во второй раз за последние 3 года — крайне затруднительно для меня. По всей видимости, я приму дивизион 6 артиллерийского полка в Ганновере…
Отцу
Берлин, 21.3.1927
1 апреля генерал—лейтенант Ветцель возвращается на прежнюю должность начальника управления рейхсвера, а фон Бломберг будет его заместителем. Надеюсь, что смена руководства отразится и на моем, до сих пор неопределенном, положении. Со времени ухода в отставку фон Секта наши перспективные цели сокрыты во мраке. Бесконечные осложнения политического характера только усугубляют ситуацию. Впрочем, не только очередная смена руководства занимает меня в данный момент — прочие обстоятельства только прибавили мне работы, огорчения и разочарования.
Я доволен многолетним плодотворным сотрудничеством с фон Бломбергом еще и потому, что наши взгляды на переустройство немецкой армии во многом совпадают. После долгих размышлений он упразднил мою, по сути, адъютантскую должность при начальнике управления и перевел меня в оперативный отдел. Здесь на меня «завязаны» практически все направления, и без твоего покорного слуги начальству уже не обойтись…
