Идеалистически препарированные номинализм и сенсуализм вплотную подводят Беркли к цели — на ближние подступы к материалистической крепости.
Нет более отвлеченного, более абстрактного (а потому менее оправданного) понятия, чем бытие как таковое, чем понятие носителя качеств как чего-то отличного от самих качеств как субстанции. «Общая идея сущего представляется мне наиболее отвлеченною и непонятною из всех идей»,— заявляет Беркли (9, стр. 72). В этом вопросе он решительно расходится с Локком, который признавал абстрактную идею существования и допускал понятие субстанции.
К этому номиналистическому антисубстанционализму Беркли присоединяет сенсуалистические аргументы. Если вещь не более чем коллекция «идей», она не предполагает ничего сверх чувственных качеств, никакого особого их обладателя, субстрата. «Скажи, пожалуйста, посредством какого же из своих чувств ты знакомишься с этой вещью?» (11, стр. 41). А раз ни одно из наших чувств не знакомит нас с нею, нам ничего о ней неизвестно и не может быть известно. Если существование не качество, а нечто отличное от качеств, мы ничего о нем не знаем, «ни что, ни как».
Учение Беркли о вещах как сочетаниях идей несовместимо с субъективно-предикативным строем наших логических суждений, которого, разумеется, постоянно придерживается и Беркли и который сложился и принял непреложные формы грамматического выражения в силу многовекового принуждения реальной действительности, требующей освоения ее в категориях вещей и свойств, вещей и отношений. Уорнок, возражая против берклианской аргументации, правильно отмечает, что «никакое грамматическое высказывание не может состоять из одних сказуемых» (65, стр. 106). Он не договаривает, однако, что такая грамматическая структура не конвенциональна, а логически непреложна, и непреложность эта не априорна, а приобретена в течение тысячелетий освоения мира человеческим рассудком. Таким образом, можно сказать, что каждое предложение, высказанное Беркли, опровергает то, в пользу чего он высказывается.
К тому же метафизическое противопоставление Беркли качеств вещности, акциденций субстанции, как чувственно данного невоспринимаемому, совершенно неоправданно. Не существует, конечно, вещи без качеств, субстанции, лишенной акциденций, но в равной мере не существует и обратного. Метафизическое построение восприятий из отдельных ощущений противоречит действительной первичности восприятий по отношению к ощущениям. Восприятие же есть чувственное восприятие вещности, а не коллекции ощущений. «Если я переживаю восприятие, то я не умозаключаю о существовании предмета, а воспринимаю его...» (15, стр. 143). Таким образом, и субстанциональность является вопреки Беркли не непричастным к эмпирическому познанию измышлением, порождением ложного умозаключения, а формой восприятия, неотделимой от восприятия самих качеств, хотя и отличной от них. Качества не могут быть восприняты иначе, как качества вещей, подобно тому как вещи, субстраты, субстанции не могут быть восприняты иначе, как в их качественной определенности. Вместе с тем «субстанция», противопоставляемая «качествам», в такой же степени является результатом рационального анализа восприятия, как и «качество» или «ощущения», противопоставляемые «субстанции».
Но номиналистически-сенсуалистическая атака на субстанцию как «нечто никогда не имевшее существования, даже воображаемого» (9, стр. 86), направлена против понятия субстанции, «если оно употребляется в философском смысле как носитель акциденций или качеств вне духа» (9, стр. 86, курсив мой.— Б. Б.), т. е. против материальной субстанции, против материи. В этом суть дела. В этом — назначение всех предшествующих гносеологических построений Беркли. Упразднить материю — такова задача, с самого начала поставленная Беркли, к решению которой были направлены все его усилия. Нет материи — нет материализма. А материализм — это для Беркли Карфаген, который должен быть разрушен во что бы то ни стало.
Для Беркли «вера» в материю, этот «вымысел Аристотеля», является «первородным грехом разума». С нею необходимо покончить. Доводы, приводившиеся прежними философами против существования материи, Беркли находил недостаточными и считал своим долгом выдвинуть более веские и неопровержимые доказательства.
И Беркли во всеоружии софизмов берется за то, что Байрон пренебрежительно оценил в (построенном на непереводимой игре слов) язвительном афоризме: «If Berkeley said there is no matter, it is no matter what Berkeley said (Если Беркли говорил, что нет материи, то, что он говорил, не заслуживает внимания)» (цит. по 44, стр. 131), а один из нынешних почитателей Беркли определил как «триумфальное изгнание материи из Вселенной» (59, I, стр. 39). Что представляет собой материя? Если удалить из того, что на повседневном языке называют «материальными вещами»: формы, цвета, плотность, движение, протяженность,— словом, все чувственные качества, то не останется ровно ничего, что может быть предметом познания. Определение материи состоит из одних отрицаний: она ни то, ни другое, ни третье. Остается пустое, беспредметное слово, равнозначное «подпорке», «носителю». «Но в таком случае должно заметить, что она совсем ничего не несет, и я желал бы, чтобы подумали, насколько близко подходит это описание к описанию несуществующего (nonentity)» (9, стр. 111). Материя, по мнению Беркли,— уродливое порождение «странного учения об отвлеченных идеях» (9, стр. 68).
Основой берклианского отрицания материи служит его номиналистически-сенсуалистическая концепция познаваемости: наше познание не дает никаких оснований для признания существования материи, поскольку материя как субстанция не есть «идея», не есть то, благодаря чему мы только и можем утверждать о существовании чего-либо. Если же материя не может быть воспринята, если она есть нечто незримое, неосязаемое и т. д., то на каком основании мы можем утверждать, что она существует?
Беркли попытался повернуть аргументацию материалиста Гоббса, направленную в пользу атеизма, против материализма, утверждаемого Гоббсом. «Вы говорите, что бог не является явной, видимой причиной? А ваша материя? Она также таковой не является» (34, стр. 19). Но все дело в том, что если материя «как таковая», материя, которая не является ни молекулой, ни клеткой, ни минералом, ни растением, ни животным, нм чем-либо иным, действительно не может быть доступной эмпирическому познанию, то с другой стороны, каждая вещь, чем бы она ни была, является видимой, слышимой, осязаемой материей, и что бы мы ни воспринимали, мы неизменно воспринимаем материю во всей ее изменчивости и многообразии. Вопрос упирается в понимание рационального прозрения сквозь эмпирически данное, в понимание познавательной ценности научной абстракции как формы отражения сущего. Несостоятельность попытки Беркли обернуть аргумент Гоббса против самого Гоббса заключается в коренной противоположности соотношения между эмпирическим и рациональным, с одной стороны, и эмпирическим и иррациональным — с другой.
