Монахини выглядели испуганными, когда они увидели меня, было похоже, что их хватит удар. У них точно будет сердечный приступ, когда услышат песню, которую я напишу.
НИККИ: Бекки была местной школьницей, которая частенько навещала меня во время своих школьных перемен. У нее действительно известная мама, которая может сойти с ума, если узнает, чем занималась ее дочь тогда — поэтому знаете что? Я не собираюсь говорить вам, кто она…
31 января, 1987
Вэн Найс, 23:30.
Я вешу 164 фунта (≈74,5 кг.)… на 40 фунтов (≈18 кг.) меньше чем год назад.
Вчера вечером я был у Вэнити и уезжая утром, я украл один из ее кожаных курток. Я настолько гребаный худяк, что могу носить ее одежду…, и некоторые даже выглядят на мне мешковатыми…
Док приходил сегодня, в то время как Джейсон был здесь и вышиб его из дома. Гребаная задница — он может быть нашим менеджером, но он не может указывать мне, что делать в моем доме. Даже если то, что я хочу сделать, похоже на самоубийство.
ДОК МакГи: Никки был похож на гребаного монстра, когда стал наркоманом. Он опустился, потерял в весе, и только бродил вокруг своего героинового притона, выглядя устрашающе. Я однажды пришел к нему в тот момент, когда его дилер был там, и я высказал ему все, что о нем думаю, «если я когда–либо увижу тебя возле Никки Сикса снова, или услышу, что ты принес ему хоть одну крупинку героина, то я убью тебя». Я был способен на это. Никки был законченным героинщиком, а дилер был всего лишь гребаным паразитом.
ФЕВРАЛЬ 1987
Когда сходишь с ума, единственной вещью, способной спасти меня, является героин.
2 февраля, 1987
Вэн Найс, 1 час ночи.
Когда сходишь с ума, единственная вещь, способная меня спасти, — героин.
Я люблю героиновый ритуал. Я люблю его запах, люблю смотреть, как он набирается в шприц. Я люблю это ощущение от проникновения иглы под кожу. Люблю наблюдать за красивым процессом соединения крови с желтовато–коричневой жидкостью. Я люблю тот самый момент, прежде чем все это введу в вену.
Потом я снова под этим теплым одеялом, и я согласен быть под ним весь остаток жизни. Слава Богу героину… он ни разу не подвел меня.
Я завязываю с метадоном. Это не срабатывает.
21:30.
Находиться в студии днем для рок–группы — пытка. Если ты — ночное создание, дневное время — не лучшее время для творчества, но зато это время, когда наш продюсер хочет работать. Том Верман (Tom Werman) как раз такой занудный глупый придурок. Я понятия не имею, почему он продюсирует наш альбом. Мы делаем всю работу…, он большую часть времени висит на телефоне или посылает за едой. Он не придумал ни одной приличной идеи для нашей музыки.
Я не имею ничего против этого парня, но теперь понимаю, что по сути он был придурком, помешанным на деньгах. Это — его последний альбом с нами — он может пойти, продюсировать Poison, или какое–нибудь другое дерьмо.
Я проделал всю работу с Винсом по вокалу, и это на самом деле не просто, будучи самому неорганизованным, пытаться организовать вокал. Я всегда это делаю, с тех пор как пишу лирику, но Верман мог по крайней мере помочь. Винс всегда спешит со своим вокалом, и это меня бесит. Я знаю, что свожу его с ума, но если бы я не обращал на него особого внимания, то тогда он совсем халатно относился бы к работе. Так что я уверен, что он ненавидит меня…, впрочем, это взаимно…
ВИНС НЕЙЛ: Когда Никки входил в гребаную студию, я мог сразу сказать, что он был обдолбан, потому что он ничего не говорил. Никки любит поговорить. Если он молчал, это означало, что он был под кайфом, и я могу смело утверждать, что на записи Девочек он был чаще молчалив!
У меня никогда не было никакого интереса сидеть в студии, наблюдая за игрой на басу Никки или гитарной игрой Мика, но Никки всегда нравилось быть там во время записи моего вокала. Он всегда находил возможность высказать свое мнение или покритиковать меня, и я всегда говорил ему, «Чувак, заткнись!» Я прислушаюсь к продюсеру альбома, но не к Никки Сиксу. Мы даже несколько раз подрались из–за этого. Никки много времени проводил в туалете во время записи Девочек, ширяясь героином, и это мне нравилось — это было прекрасное время, чтобы записать вокал.
ТОМ ЗУТАУТ (TOM ZUTAUT): я представлял Motley Crue на лейбле Elektra, и Никки Сикс всегда шел вперед и только вперед, он был парнем, который собирался зажечь огонь рок–н–ролла и стать первым на Сансет Стрип (Sunset Strip), а затем и во всем мире. По моему мнению, да, он был абсолютно прав, детям наскучила новая волна, а тут совместив глэм–рок Kiss с версией the New York Dools, Никки Сикс собирался изменить популярную музыку.
Во второй раз, когда я опять встретил Никки, он описал мне подобные мультяшным героям характерные особенности каждого члена Motley Crue, почему они были там, роль, которую каждый из них должен был играть в Crue, и как с его песнями они возродят рок–н–ролл и убьют новую волну. В тот момент я был убежден, что Никки был одним из самых умных парней, которых я когда–либо встречал. Замечательно, что у него было свое видение Motley Crue, разложенное по полочкам в его голове с самого начала.
4 ферваля, 1987.
Вэн Найс, 22 ч.
Есть несколько хороших песен, готовых для этого альбома. Я по–настоящему горжусь Wild Side, но иногда я только перерабатываю старые рифы Aerosmith или повторяю свои. Я знаю, что должен заставить себя поработать, но не могу.
Никогда не думал, что смогу сказать подобное.
ДУГ ТЭЙЛОР: Никки на самом деле был талантливым и плодовитым поэтом — песенником, но для Girls Girl Girls он не мог написать достаточно много хороших песен. Вы хотите знать правду? Этот альбом – работа Тома Вермана (Tom Werman). Мы даже решили включить концертный вариант песни «Jailhouse Rock» в альбом. Одну песню Никки написал в стиле, не подвластном Винсу, и многое из его лирики было абсолютным дерьмовым. Однажды он был настолько безнадежен, что написал песню, названную «Голливудские Ночи»(«Hollywood Nights»), просто отвратительную: настоящий, сущий Ужас.
LOST LYRIC
Candy coasted holocaust buried in the past
Swallowed all these lies and chit it out your ass
Babies born with switchblades
Dumping bodies in the Everglades
Californis high tide, needles on a fishing line
Backwashed and belly up, dancin’ on a land mine
6 февраля, 1987.
Вэн Найс, 3:15 утра
За окном идет проливной дождь. Я снова один, сижу здесь при свечах … с ручкой в руке, пытаясь отвлечься от мыслей о героине. Я не могу остановиться. Я настолько зависим, что не могу отказаться от него …, я не представляю себя без наркотиков. Я думаю, что в них смысл моей жизни. Я буду парнем, у которого было все и ничего, потому что не смог вовремя остановиться – или очередной мертвой рок–звездой.
Дождь красивым ритмом стучит по крыше. Это гипнотизирует. Сидение здесь напоминает мне о том, когда я был ребенком, лежащим в кровати, слушая дождь, задаваясь вопросом, где моя мама, или когда она, наконец, придет домой. Я до сих пор чувствую ту тоску, она жжет меня …
