Движение через Дон под огнём противника представляло большие трудности, тем более что лёд был незначительной толщины и малейшая оттепель, которая и началась на третьи сутки операции, обнажала воду.
В то же время рубеж Дона прикрывал расположение наших войск и позволял нашему командованию, сняв войска с второстепенных участков, сосредоточить на решающих направлениях на узком участке фронта силы, значительно превосходящие противника. Это было смелое решение, и оно стало одним из главных слагаемых победы.
Ранним декабрьским утром над берегами Тихого Дона загрохотала артиллерийская канонада. Массированные удары разрушали укрепления на берегу противника, подавляли его огневые средства, уничтожали его живую силу. За несколько минут до конца артиллерийской подготовки войска повели огонь из всех видов своего оружия; загремели залпы. Штурмовые самолёты начали атаку. Одновременно стрелковые войска, расположенные на плацдарме, прижимаясь к огневому валу, перешли в атаку, и за ними на всём фронте начали переправу через Дон основные силы. Вот они вцепились в кромку правого берега. В этот момент ожили уцелевшие огневые точки противника. Из глубины на переправы обрушился его артиллерийский огонь, в воздухе появились немецкие самолёты. Завязалась кровопролитная борьба на плацдарме и по берегу Дона. После нескольких часов боя наша пехота вклинилась в передний край противника и в глубине встретила новые укрепления - опорные пункты, отдельные огневые точки, густые минные поля. Борьба затягивалась.
Стало ясно, что наступает тот критический момент начала операции, в котором определяется её развитие, а зачастую и результат. Продолжая бой, войска вели кропотливую, опасную, кажущуюся в эти часы особенно медленной работу по расчистке минных полей. В то же время было принято решение, требовавшее от войск новых жертв. Стоя в одном километре от колючей проволоки противника, командующий Юго-Западным фронтом генерал Ватутин ввёл в бой новые части, не ожидая полной расчистки проходов в минных полях. Находясь у переднего края, он представлял себе развитие событий в глубине обороны противника. Он знал, что чем дольше топтание на месте, тем больше потерь понесут наши войска в глубине обороны противника, и что жертвы, которые неизбежно будут понесены в начале боя, при решительном штурме спасут во много крат больше жизней в дальнейшем и принесут победу. Наоборот, каждая потерянная нами минута даёт возможность противнику подвести резервы и укрепить оборону.
Приказ был дан. Войска генерала Кузнецова, выполняя его, ворвались в глубину вражеской обороны, где упорное сопротивление противника продолжалось. У немецких солдат был приказ: ни шагу назад от рубежа Дона. Когда нами был захвачен важнейший узел обороны, противник контратакой вернул его обратно и прижал часть наших войск к Дону. Ударом соседних полков противник был снова выбит и отброшен.
Теперь, когда виден весь ход боёв на Дону, особенно интересно посмотреть и оценить действия наших войск в те решающие дни так, как их ощущал на себе противник.
Среди пленных офицеров нам удалось найти тех, чьи батальоны и полки сопротивлялись наступлению войск генерала Кузнецова на Богучарском направлении. В маленьком домике, в казачьей станице, собраны 13 майоров и подполковников и три полковника. Большинство из них - итальянцы. Немцев мало, они руководили сопротивлением, а когда поняли его безнадёжность, оставили своих союзников прикрывать свой отход и унесли ноги. Начинается опрос командира батальона из дивизии "Равенна", который был ближе всех к переднему краю. Подполковнику Кало Феличе 50 лет, из них больше 30 он на военной службе. Участвовал в первой мировой войне, окончил военную академию, воевал в Испании, Греции, Югославии, опытный, тактически грамотный офицер. Он был с батальоном в резерве командира полка, и когда на два других батальона обрушились русские, командир полка приказал ему контратаковать и вернуть потерянные батальонами высоты. Феличе пошёл в контратаку, но через 10 минут две из его трёх рот были истреблены, и только с третьей он успел отступить.
Проверить сказанное легко потому, что можно вызвать полковника Нальдони Джовани, который приказывал батальону Феличе контратаковать русских. У полковника спрашивают, удовлетворён ли он действиями Кало Феличе. Командир полка отвечает, что командир батальона сделал всё, чего требовали приказ, обстановка и честь офицера. Может быть, в неудаче повинны другие батальоны? В ответ на это полковник быстро рисует схему расположения полка, отмечает густую сеть дзотов и говорит, что ни один из его солдат не ушёл оттуда живым, а сам он вынужден был под огнём трижды менять командный пункт. Может быть, плохо действовал соседний полк слева, и в этом причина успеха русских? "О нет! возражает полковник, - полком слева командовал полковник Бианки Мари". Он и сейчас сидит за столом, слева от Нальдони Джовани. Они знают друг друга много лет; оба участвовали в первой мировой войне; окончили военную академию в Модене и совершенствовались в Пармской военной академии; командовали последовательно ротами, батальонами и теперь полками; участвовали во всех войнах, которые вела Италия. Они награждены медалями и крестами за боевые заслуги и за долголетнюю службу, за верность итальянской короне и т. д. Они поддерживали друг друга в бою, но у Бианки Мари из 3 тысяч солдат осталось только 700, а под конец, потеряв весь полк, он присоединился к Нальдони Джовани и вместе с ним попал в плен. Что же в это время делал сосед справа? За правый фланг полковник был долгое время спокоен - туда на помощь итальянцам пришёл полк немецкой дивизии, но потом и он был разбит, и немецкие солдаты, перемешавшись с итальянскими, отступали вместе.
Так на фронте дивизии "Равенна", на этом решающем направлении, враг испытал тот сокрушительный удар, который уничтожил его живую силу. Остатки её отступили.
Затем выясняется обстановка в глубине фронта. Может быть, их не поддержали из глубины, и разгром первой линии обороны есть успех нашей сконцентрированной и подавляющей силы? Нет, для восстановления положения в бой бросались специально предназначенные для контратак ударные фашистские отряды и немецкие штурмовые противотанковые орудия, но они были истреблены и раздавлены нашей пехотой и танками.
Спасти положение не смогли и резервные немецкие пехотные части - они были разбиты позднее. Часть их командного состава спаслась бегством, другая убита, а некоторые офицеры идут, пока ещё неопознанные, по улицам станицы в колоннах пленных солдат, переодевшись в солдатскую форму.
Может быть, неопытность или слабость воли командира дивизии либо командующего армией помогли нам, разбить противника? Нет, полковник отвергает и эту версию. Они уважают своего командира дивизии генерала Друмонта. Он долго командовал полком, был начальником всей артиллерии итальянского экспедиционного корпуса на советско-германском фронте. Они высоко ценят командующего армией генерала Гарибольди, который был правой рукой Грациани, потом оставался вместо него генерал-губернатором Ливии и успешно воевал вместе с Роммелем, пока не попал в СССР. Все действия в боях на Дону согласовывались и направлялись также немцами, но и их руководство не спасло положения.
