На Политбюро и затем на октябрьском Пленуме ЦК М.С. Горбачев не читал текст доклада полностью, он и не рассылал его, а сделал лишь сообщение о нем.
Все мы очень волновались, справедливо опасаясь, как он будет принят консервативной частью ЦК. И вдруг — выступление Б.Н. Ельцина, которое было посвящено совсем другим сюжетам, в основном касавшимся его лично, хотя это и прикрывалось разговорами о реформах и пр. Конечно, я это воспринял вначале как "досадное недоразумение". Потом же понял, что это — продуманная тактика завоевания власти, что Б.Н. Ельцин и доказал впоследствии. А тогда он хвалил доклад М.С. Горбачева, говорил, что это — "учебник, по которому надо учиться" и пр. Но от этой темы я сейчас воздержусь. У меня есть что сказать, но для этого требуется более развернутая форма изложения, чем наша с Вами беседа.
Вспоминаю о последующей моей работе с М.С. Горбачевым над важнейшими партийными документами, включая его доклады и речи, а также и над статьей в "Правде" (ноябрь 1989 г.). Во всех этих случаях мне поручались документы или разделы в них, которые касались теории, научных проблем, вопросов культуры и образования. Причем мои тексты или советы либо принимались, либо нет: у нас была демократическая атмосфера, но окончательное решение всегда принимал М.С. Горбачев, он допускал много дискуссий, сам горячо участвовал в них, но последнее слово было за ним.
Так мы и работали все эти годы перестройки (я не могу раскрыть все это подробно), включая то время, когда я был назначен главным редактором "Правды", избран секретарем ЦК, а потом — членом Политбюро. Я стал также председателем Комиссии ЦК КПСС по проблемам науки, образования и культуры. В июле 1990 года, когда закончился XXVIII съезд КПСС и меня избрали членом Политбюро, М.С. Горбачев предложил мне быть секретарем ЦК по вопросам идеологии, науки, образования. Но я отказался, потому что эта работа в аппарате ЦК, а я хотел продолжить трудиться в "Правде" и в то же время — в академических структурах.
Перед XXVIII съездом партии, перед тем как меня избрали членом Политбюро, было заседание Политбюро в Огареве, и обсуждался вопрос, кого Политбюро будет рекомендовать на съезде в качестве заместителя М.С. Горбачева, заместителя Генерального секретаря. И все члены Политбюро (за исключением А.Н. Яковлева) высказались за то, чтобы рекомендовать меня. Я промолчал и никогда потом не говорил об этом с М.С. Горбачевым. Он встречался с партийными руководителями, функционерами из республик и областей, и там они решили, что нужно выдвигать В.А. Ивашко — от Украины. Потом на съезде все-таки мою кандидатуру выдвинули, но, поскольку было решено, что будет В.А. Ивашко, то я попросил мою кандидатуру снять. Я искренне не хотел этой должности, так как она не соответствовала моему опыту. Ясно было, что такая перспектива для меня нереальна еще и потому, какой был состав съезда. Не только я с трудом прошел в состав ЦК, но и сам М.С. Горбачев и многие коммунисты-реформаторы получили больше тысячи голосов против. Мы себя так и называли "тысячники" во главе с М.С. Горбачевым. Это был очень консервативный съезд, на атмосферу которого отрицательное влияние оказывали деятели Компартии РСФСР. Уже была ясна обстановка в партии и ее перспектива.
Н.Ш.Очевидно, что Вы решили перейти на работу в «Правде», чтобы держать палец на кнопке официальной партийной идеологии и влиять на ее текущее состояние… Позиция, скажем прямо, неплохая…
И.Ф. М.С. Горбачев просто попросил меня пойти туда (только с третьего раза я согласился), чтобы лучше обеспечить освещение вопросов перестройки и отстаивать его партийную линию, с которой я был полностью согласен. О том, как там все было, я не буду здесь рассказывать. Сделаю это "потом, когда-нибудь".
Скажу лишь, что я ввел на страницах газеты "Дискуссионный листок". Такой листок появился в "Правде", когда главным редактором был Н.И. Бухарин. Потом Сталин его уничтожил. При мне вышло более 100 "Дискуссионных листков". Они существовали до Ельцина, до переворота 1991 года. Я считал, что очень важно вести внутрипартийные дискуссии. Я старался, чтобы все точки зрения были представлены в "Правде". И не давать никому никакого преимущества. Сам я считал, что надо поддерживать линию на перестройку, поддерживать М.С. Горбачева. Нужна была стабильная обстановка, в которой можно было бы проводить реформы. Я считал, что "левые" опасны так же, как и "правые". Я старался сделать так, чтобы укрепить позиции перестройки, считая "демократов" лишь неустойчивыми "попутчиками" ее. И у меня были буквально антагонистические противоречия с "правыми" силами, в том числе в партии, в особенности, когда они сконцентрировались в Компартии РСФСР. Они добивались смещения М.С. Горбачева. Лидер этой партии Иван Полозков, выступая на Конституционном суде, сказал: "И.Т. Фролов был против создания компартии РСФСР". Это действительно так, потому что я считал, что она объединит, всех консерваторов, что и произошло.
Левые "демократы" старались дискредитировать меня и газету "Правда" через печать и пр. Каждый из них стал "демократом", "либералом" только когда началась перестройка. А у меня все это началось очень давно. Они старались это отсеять, замолчать. "Правые" же в партии, в том числе их лидер И. Полозков, организовывали выступления против меня и против "Правды" на пленумах ЦК, на заседаниях Политбюро. И. Полозков писал записки в ЦК, что позиция "Правды" неправильная и т. д. В одной из таких записок он утверждал, что в "Правде" мало пишется о компартии РСФСР, а вот о сионистах… Да, была небольшая информационная заметка об их съезде, но никакая не статья. Мы отвечали на такие выпады, и, в общем-то, официальных последствий не было: недаром же меня М.С. Горбачев сделал секретарем ЦК. В ЦК партии некоторые секретари поддерживали деструктивные силы и в самой газете, направленные против меня, я им мешал, как человек, который проводит линию перестройки, линию М.С. Горбачева, но до поры до времени сделать они ничего не могли. Вот какая сложилась ситуация для меня после XXVIII съезда и до "путча" в конце августа 1991 года.
"Путч" — это взрыв, который давно готовился. И виноваты вместе и "демократы", и "правые" силы в партии: Полозков, Лигачев, Зюганов, все те, кто был во главе компартии РСФСР. М.С. Горбачев у меня спрашивал: "А как ты считаешь, какая у нас главная опасность?" Я всегда говорил: "правая", и я имел в виду руководство компартии РСФСР. Он молчал, но соглашался.
Многое я мог бы рассказать о теоретической работе по определению сущности и назначения перестройки, ее стратегии (к сожалению, тактикой я мало занимался, хотя и это было). Я исходил из того, что на первых этапах перестройки главная задача — по-новому осознать историю нашей страны. Я приводил такой образ. Мы исходим из того, как говорил В.И. Ленин, что история развивается по спирали, причем все время совершает круги и идет вверх. Это прогресс истории. Я говорил, что задача перестройки, наша задача будет заключаться в том, чтобы первый виток спирали был бы как можно ближе к земле, к повседневной реальности. И мы должны уйти и назад, т. е. в нашу историю, и все там соединить, примирить. Примирить "красных" и "белых". И чтобы была у нас уже не история последних семидесяти лет, а тысячелетняя история России, связанная и с этими семьюдесятью годами. Я говорил, что вот В. Соловьев — идеалист, а Н. Бердяев — даже антикоммунист. Но я их изучаю не просто, чтобы знать. Я их люблю как мыслителей и т. д. Примирение состояло бы в том, чтобы соединить всю русскую культуру. Вот почему я в 1986 году выступилс инициативой издания трудов русских религиозных философов конца XIX — начала XX века. Я был тогда главным редактором "Коммуниста" и написал в ЦК записку, Политбюро ЦК приняло решение издавать, и это было поручено сделать "Вопросам философии".
