* * *
Этот мир, сохраненный на обрыве пропасти, был оценен не всеми, лишь меньшинством. Великий князь Николай Николаевич, которому стало известно, откуда подул ветер, повлиявший на отказ царя начать войну, тут же примчался к Распутину на Гороховую и дал волю своему высочайшему гневу; он выругал последними словами Распутина, сказал, что тот ничего не вызывает у него, кроме ненависти, за этот миротворческий шаг, предпринятый перед государем.
Великий князь спал и видел мобилизацию всех вооруженных сил России. Во-первых, новая война могла бы стать реваншем за позорное поражение от Японии. Во-вторых, не сильно задевая монархию, одним из столпов которой он сам был, он продемонстрировал бы всему миру, что его племянник Николай, отказываясь воевать, не соответствовал своему высокому положению самодержца, что царииа оказывала на него громадное, просто губительное для царствования влияние.
В царской семье уже стали поговаривать о низложении царя и о заточении царицы в монастырь! Разве великий князь не признавался самому себе, что желание некоторых передать древнюю корону Рюриковичей именно ему, Николаю Николаевичу, ему очень и очень льстило?
А вот этот проклятый монах-бродяга, этот мерзкий интриган, большой любитель молитв и бесстыдных оргий, как о том сейчас открыто говорила пресса и ведь двор, — осмелился ему перечить, стать препятствием на его пути!
И все из-за этой Александры — она всегда клялась именем Распутина и передавала мужу все взгляды этого ренегата и предателя...
Как это ни странно, народ совсем не выражал особой радости, особого энтузиазма из-за наступления относительного спокойствия в результате принятого царем решения.
Повсюду продолжали свою подрывную работу революционные течения, которые из-за границы настраивали на нужный лад умы и были готовы воспользоваться любой возможностью, любым проявлением недовольства, чтобы вновь и вновь призывать к уничтожению царского строя, — народные массы и даже армия, жадно прислушивались к лозунгам, которые громко выкрикивались на любом углу.
Опасные научные открытия д ля массового уничтожения и истребления людей, технический прогресс, острая конкуренция в промышленности создавали в Европе весьма тревожную обстановку. Теперь становилось известно почти всем народам, что средства убеждения враждебно настроенных руководителей включали возможность гибели не сотен тысяч, а уже миллионов мужчин, женщин и детей. Даже обычная ссора между этими увешанными наградами князьями, богатства и роскошь которых уже не вызывали у толпы такой спокойной, как прежде, реакции, могла в любой момент разгореться и привести к сотням или тысячам жертв среди мирного населения.
В такой мрачно-погребальной обстановке осуществляли свою сатанинскую мечту организаторы революции, которые руководствовались собственными целями, собственными интересами под предлогом достижения народного благосостояния, продвигали вперед по доске свои пешки с холодным трезвым расчетом, причем с помощью как всех этих идеалистов-интеллектуалов, искренних просвещенных лиц, так и откровенных бандитов, которые знали, какие баснословные барыши можно извлечь из такой сумасбродной ситуации.
В России, в гораздо большей мере, чем вдругих европейских странах, был заметен разрыв между невообразимым богатством аристократов и невыразимой бедностью народа, и такое положение вело к возникновению между ними большого недоверия и вызывало все большую горечь. Непроницаемые перегородки отделяли все сословия общества. Мелкие помещики теперь боялись своих крестьян, так как за год происходило множество мятежей, и они постоянно возобновлялись. Мужики с опаской поглядывали на своих господ, которые наживались на них и при этом жестоко с ними обращались. Рабочие, которых подстрекали к забастовкам организаторы восстаний из-за рубежа, в частности из Германии, выражали глубокую ненависть к своим хозяевам; имперская бюрократия сохраняла свой уверенный холодный тон, так как именно она двигала колесики государственной машины.
Глухая злоба охватывала мелкий люд, служащих, ремесленников, провинциальный клир, в отношении интеллектуальных кругов, против всех этих надменных чиновников с университетскими дипломами, чьи сыновья разговаривали на культурном языке, свободно ездили за границу и презирали миллионы менее счастливых соотечественников.
В стране возникало огромное число различных партий, кланов. Каждый клан, каждая партия, желала провала членам другого клана, другой партии. Царь даже не мог осознать, до какой степени слово «национальное единство» было пустым звуком!
В это время, когда уже множились первые признаки революции, царица постоянно поощряла царя к выполнению одного своего проекта, который все в общем одобряли, кроме, вполне естественно, двора Марии Федоровны. Вдовствующая императрица из принципа пресекала любую инициативу, исходящую от невестки.
Но все министры, наиболее важные государственные советники, принимали к сведению робкую инициативу Александры придать торжествам по случаю 300-летия Дома Романовых, общенациональный масштаб, чтобы таким образом мобилизовать все здоровые силы в обществе, всех конструктивно мыслящих людей.
Разве первый из Романовых не сел на трон в 1613 году? Вот уже целых триста лет одна династия царствовала в России, строго блюла ее интересы и сохраняла свой престиж. Не наступила ли пора вспомнить об этом, пробудить все русские сердца напоминанием о легендарных именах в ее истории, усилить самое главное в русской душе — любовь к родине. После многих препирательств проект все же был одобрен. Царь тоже считал, что эти торжества, которые заставят всех вспомнить о борьбе и величии России, о мужестве всего русского народа, окажутся весьма кстати, чтобы еще сильнее сплотить все еще очень разъединенный народ вокруг трона, народ, раздираемый абсурдным соперничеством во всех сословиях, народ, который таким образом получит реальную возможность окончательного радостного примирения.В охваченной тревогами Европе, где по-прежнему создавались ложные и настоящие альянсы, где интриги шли своим чередом, охватывая все маленькие балканские народы и великие державы, не спускавшие уже с них глаз; некоторые политики подвергали критике решение Николая II с большой помпой и размахом отметить событие общенационального масштаба, и утверждали, что сейчас подобное просто ни к чему. И тогда многие попытались извратить замысел императора, который собирался отметить это важное историческое событие и устроить такие звонкие торжества, которые станут последними радостными и веселыми торжествами в царской России.
