в одну из клеток, накрыли одеялом. Время от времени он поскуливал; видимо, ему было больно, несмотря на все обезболивающие. Я помог Руфи прибраться в операционной, потом проведал остальных наших стационарных больных и, конечно же, заглядывал и к Биллу.
Я был врио ветврача в той практике и жил в квартирке над клиникой. У Руфи была семья и дети, поэтому я отправил ее домой. Сделал записи в истории болезни Билла и посчитал стоимость лечения. Был соблазн пойти поспать хоть пару часов, но не стал: надо было следить за температурой собаки. Так что я сделал по-другому: рядом с клеткой Билла расстелил на полу покрытый собачьей шерстью плед, улегся на нем, поставил будильник на 30 минут. Лежать на полу было неудобно, но я так устал, что стал засыпать. Так я спал урывками, просыпаясь, чтобы проверить температуру, десны, дать лекарство и сделать обезболивающий укол, проверить сердце, дыхание и температуру снова. Около пяти утра, на мою радость, Билл все еще был стабилен, так что я решил, что могу теперь уже лечь в кровать и полноценно поспать пару часов до работы. Мне надо было вставать в 7:30 и делать обход других больных. Билл не спал, я ласково погладил его по морде и неосознанно пообещал: «С тобой будет все в порядке, дружок».
Наградой мне за слова был глубокий вздох и очень дружелюбный взмах хвостом.
С каждым часом Биллу становилось лучше. Типичный лабрадор, поесть он не забывал ни при каких обстоятельствах. Первое утро он был несколько равнодушен к завтраку. Но я тогда скатал из фарша мячик, усадил Билла и показал ему мяч. Он его тут же проглотил, измазав мне руку собачьей слюной. Это определенно только раззадорило его аппетит. Я подтолкнул к нему миску с едой, и он очень быстро все умял. На второй день он уже начал вставать сам и делать шаги по клетке, а потом положительную динамику было не остановить. В тот же день я пригласил его хозяев. В момент, когда он увидал своих, его хвост заходил как электровеник. Все были крайне эмоциональны, было очень приятно быть свидетелем такой теплой встречи. После того как Билла снова вернули в клетку, я начал разговор с хозяевами, ввел их в курс последних событий. Мы еще не получили результаты гистопатологии, так что я не мог ничего сказать о долгосрочных перспективах. Однако я мог им дать план на ближайшие несколько дней.
Во время обсуждения владелец сказал: «Вы сказали, что было очень близко к смерти, а скажите, насколько близко? То есть что было бы, если бы мы обратились к вам позже?»
– Что? Ну нет. В какой-то момент у Билла наступила клиническая смерть – и нам пришлось его реанимировать; насколько ближе вам еще надо?
И тут понял, что совсем забыл им рассказать, что Билл был технически мертв в течение пяти минут.
– Что значит «мертв»?
Я напрягся: сейчас они начнут предъявлять претензии и жаловаться.
– Значит, что он перестал дышать, сердце перестало биться и технически он был уже мертв. Без адреналина, массажа сердца, вентиляции легких и прочего его бы уже не было.
– Так… вы… его спасли от смерти?
– Ну да, полагаю, что спас.
– Так… это же… просто невероятно… спасибо вам огромное! Просто не представляю, как бы наш сын справился, если бы Билл умер; они с ним лучшие друзья.
– Э, ну спасибо, э-э, как бы, да… На здоровье, да.
Я не знаю, что говорить в ответ на похвалу, но совру, если скажу, что в тот момент не почувствовал гордости. По крайней мере в тот момент эта семья была вся в сборе, и у мальчика есть живой лучший друг.
И вот поэтому, леди и джентльмены, я все еще работаю ветеринаром.
Мне в жизни всегда помогали другие люди, и их было так много, что поблагодарить всех их здесь просто невозможно. Однако есть несколько человек, которые заслуживают особого упоминания. Перво-наперво я хочу поблагодарить семью и друзей, которые терпели меня все эти годы и никогда не отказывали в поддержке, дружбе или совете.
Хочу выразить благодарность своему агенту, Ариэлле Файнер, и редактору, Келли Эллис, они помогли мне воплотить идею в реальную книгу, которую вы сейчас читаете.
Если ветврачи – это невоспетые герои, которые стоят на страже благополучия животных, то ветеринарные медсестры – неизвестные солдаты этого фронта. Очень часто мы видим, что похвала и благодарность достаются ветврачам, а ведь медсестры заслуживают их в не меньшей степени. Если сказать, что медсестрам недоплачивают и недоблагодарят за их тяжелый труд по уходу за больными животными, то это ничего не сказать. Легко впасть в заблуждение и представлять себе медсестер как персонал, что убаюкивает на руках щеночков или успокаивает особо драчливых кошек. А ведь на самом деле ветеринарная медсестра – это анестезиолог, флеботомист, лабораторный и процедурный работник, рентгенолог, микробиолог, доверенное лицо и утешитель, да и просто святой человек. Понятно, что бывают и другие примеры, но я сейчас не о них.
Свою книгу я посвящаю всем ветеринарным медсестрам и одной – в особенности. Для полноты картины я должен признаться, что моя жена Сиан работает ветеринарной медсестрой. Она всегда поддерживает меня во всем, и многие из моих скромных достижений стали результатом ее кажущихся безграничными терпения и любви. Можно лишь надеяться, что ее природная склонность ко всем мелким лохматым животным повлияла на выбор профессии и мужа.
Посвящаю своей жене, спасибо тебе.
