— Что же ты, Александр Григорьевич, совсем руки опустил? Так горе не осилишь.
Сердито смахнув навернувшуюся слезу, Смирнов признался:
— Понимаешь, Федя, не нахожу себе места. Заледенело все в груди.
— Рассчитываться нужно тебе, Александр Григорьевич, с фашистом.
— Как же я с ним рассчитаюсь? На фронт не отпускают…
— Как, говоришь? А работа? Это не хуже, чем если ты штыком орудовать будешь. Особенно если учесть твою квалификацию. Сам знаешь, как нужна сейчас наша продукция фронту.
Долгим был разговор агитатора с рабочим. На следующий день Смирнов зашел в цеховой комитет профсоюза и заявил, что становится на боевую вахту. Через несколько минут через меловую газету об этом узнал весь цех. За смену Смирнов перевыполнил задание в четыре с половиной раза. Назавтра он закрепил успех, а потом еще больше увеличил выработку. Так слово агитатора, отозвавшись в сердце человека, переплавилось в дело.
Примерно неделю спустя товарищ Кузнецова по работе В. В. Степанов рассказал ему, что получил письмо от жены, эвакуированной в Краснодарский край. Она писала, что вместе со многими другими советскими людьми фашисты собрались расстрелять ее и детей, и только приход Красной Армии спас их от смерти.
Агитатор попросил Степанова прочитать письмо вслух перед всеми рабочими участка. Это живое свидетельское показание сильно подействовало на весь рабочий коллектив, еще больше подняло в нем ярость против фашистских захватчиков. После чтения письма на трудовую вахту встал весь участок. Никто не ушел домой, пока не был выполнен срочный заказ для фронта.
И еще один пример работы агитатора. Одно время на шлифовочном участке перестали следить за чистотой рабочих мест, содержанием инструмента, порядком в цехе. Это сказалось на качестве продукции. Кузнецов посоветовался с парторгом, подготовил и вывесил на участке плакат: «Почему ты сдаешь инструмент грязный, с заусенцами, почему грязно на твоем рабочем месте? Твой долг патриота — выпускать изделия только отличного качества!»
Плакат задел рабочих за живое. Его содержание горячо обсуждалось на специальном собрании шлифовщиков. Три дня подряд в нерабочее время наводили они порядок, чистили станки, прибирали рабочие шкафчики, ящички и т. д. Качество инструмента тоже заметно улучшилось.
В связи с этим эпизодом хочется обратить внимание на следующее. Мог бы Кузнецов написать такой плакат, если бы сам не служил примером высокой производительности труда и производственной культуры? И мог бы в этом случае плакат, как, впрочем, и любое выступление агитатора, вызвать такой резонанс?
Думаю, нет. В том и сила агитатора, партийного организатора, коммуниста, что его слово неотделимо от дела.
Большую пропагандистскую, агитаторскую и организаторскую работу вела заводская печать. Ее роль в мобилизации коллективов заводов на выполнение производственных заданий, увеличение выпуска продукции для фронта трудно, переоценить. Особое место принадлежит здесь заводским многотиражкам. Вокруг них формировалась широкая сеть рабочих корреспондентов.
Помимо заводских многотиражек в каждом цехе, иногда в бригадах и на отдельных участках выходили свои стенные газеты. Они боролись за высокую производительность труда, за четкую работу по графику, перевыполнение заданий, за выпуск изделий отличного качества, за экономное расходование каждого килограмма угля, нефти, металла, киловатта электроэнергии. Они раздували пламя социалистического соревнования, передавали опыт лучших, критиковали промахи в работе, добиваясь их немедленного устранения.
Наиболее оперативной формой работы стенной печати стал выпуск бюллетеней, «молний» и боевых листков. В самые напряженные, ответственные периоды в жизни страны или в деятельности трудовых коллективов они выпускались ежедневно. Особое распространение эти виды стенной печати получили во втором и третьем периодах войны. Новой формой стенной печати стали так называемые меловые газеты.
Сегодняшним рабочим трудно представить, что это такое, а в ту пору, когда не хватало ни времени, ни бумаги, не было красок, цветных карандашей для изготовления, скажем, стенных газет в том виде, к которому мы привыкли сейчас, меловые газеты были просто незаменимы. Как они выпускались? По поручению парткома или партийного бюро кто-либо из коммунистов на специальной доске типа школьной писал мелом самую последнюю информацию — о положении на фронтах, о событиях в стране, о достижениях передовиков производства, о трудовых победах, об узких местах, острых проблемах, возникающих на том или ином участке. Замечу, что действенность выступлений меловых газет была очень высокой.
Я уже упоминал о личном примере коммунистов в труде, об агитации делом как об одной из главнейших и действенных форм партийной работы в годы войны. И уходя на фронт, наши коммунисты-оружейники сражались с врагом так же, как и работали — с достоинством и честью. Вот только один пример. Коммунист Михаил Тарасович Вотяков по-стахановски трудился на заводе, где директором был И. А. Остроушко. Встав в ряды действующей армии, он умело командовал расчетом противотанкового орудия, служил для бойцов примером отваги и мужества. В одном из боев старший сержант Вотяков погиб. «Его подвиг, — писал 10 сентября 1943 года в партийную организацию завода майор В. Сыроежкин, — вдохновляет наших воинов на новые и новые боевые дела и подвиги. Его имя навсегда зачислено в списки части. Его портрет висит в подразделении и клубе. О нем написана поэма».
Майор Сыроежкин сообщил, что памяти Вотякова посвящена листовка, и вложил ее в конверт.
Текст этой листовки хочу привести.
«Старший сержант М. Т. Вотяков.
Когда на поверке выкликается имя старшего сержанта Вотякова, за него в строгой тишине отвечает командир орудия Головко:
— Товарищ Вотяков геройски погиб в бою с немецкими захватчиками, защищая свою социалистическую Родину.
И все вспоминают этого мужественного командира-коммуниста, его боевые дела и подвиг, который зовет и вдохновляет на новые победные бои.
Орудийный расчет Вотякова занимал огневую позицию на окраине деревни в полной готовности в любую минуту отразить атаки врага. На рассвете из леса начали выползать немецкие танки. За ними цепями двигалась пехота. Гитлеровцев было несколько сот.
Как только головной танк приблизился на 600 метров, расчет открыл по нему огонь. Уже третьим снарядом он был подбит. Такая же участь постигла и второй танк, который маневром пытался выйти из-под обстрела. Следовавшая за ним повозка с минометом взлетела в воздух от прямого попадания снаряда.
