22 октября — смерть супруги, кронпринцессы Шарлотты
27 октября — похороны кронпринцессы Шарлотты. Петр вручает сыну письмо с требованием решительно изменить образ жизни или отречься от наследования престола
1716, 19 января — второе письмо Петра сыну с требованием принять монашество. Алексей изъявляет согласие
26 августа — третье письмо Петра сыну из Копенгагена. Алексей объявляет о желании приехать к отцу
26 сентября — отъезд из Петербурга
Октябрь — царевич Алексей исчезает из поля зрения российских властей
10 ноября (21-го по новому стилю) — царевич прибывает в Вену
12 (23) ноября — переведен в местечко Вейербург близ Вены
27 ноября (7 декабря) — тайно отправлен в крепость Эренберг в Тироле (прибыл 4 (15) декабря)
1717, 6 (17) мая — царевич прибывает в Неаполь
26 сентября — первая встреча царевича в Неаполе с посланцами Петра I П. А. Толстым и А. И. Румянцевым
3 октября — царевич дает согласие на возвращение в Россию
6 октября — паломническая поездка в Бари к мощам святого Николая Чудотворца
14 октября — отъезд царевича из Неаполя в Россию в сопровождении П. А. Толстого и А. И. Румянцева
1718, январь — приезд в Россию
3 февраля — встреча в Москве с отцом. Официальное отречение от наследования престола в пользу младшего брата, царевича Петра Петровича. Начало следствия по делу царевича (Московский розыск)
18 марта — царевич, а также другие лица, проходящие по Московскому розыску, отправлены из Москвы в Петербург. Продолжение следствия (Петербургский розыск)
12 мая — очная ставка с Евфросиньей Федоровой, возобновление допросов царевича
14 июня — царевич переведен в Трубецкой раскат Петропавловской крепости. С этого времени с ним начинают обращаться как с обычным колодником. Учреждение суда над царевичем Алексеем из духовных и светских лиц
19, 20, 24, 26 июня — допросы царевича с применением пыток (19-го, дважды 24 и 26 июня в присутствии отца). 24 июня — приговор суда по делу царевича Алексея: «Достоин смерти»
26 июня — смерть царевича Алексея Петровича в застенке Петропавловской крепости
30 июня — погребение тела в Петропавловском соборе Петропавловской крепости
Интерес царевича к проповеди Стефана Яворского, по всей видимости, объяснялся иным. В проповеди прозвучало имя самого Алексея, о чем царевич был осведомлен. В заключении своей речи, обращаясь мысленно к святому Алексею, Человеку Божию (проповедь читалась в канун дня памяти святого), митрополит восклицал: «О угодниче Божий не забуди и тезоименника твоего, а особенного заповедей Божиих хранителя и твоего преисправного последователя. Ты оставил еси дом свой он такожде по чужим домам скитается, ты удалился еси родителей он такожде ты человек Божий он такожде истинный раб Христов. Молим убо, святче Божий покрый своего тезоименника, нашу едину надежду, покрый его к крове крыл твоих, яко любимаго своего птенца, яко зеницу, от всякаго зла соблюди невредимо». Напротив этих слов в тексте «Казанья» Петр собственноручно сделал отметку, приписав «Алексей». Царевич знал, что Стефан Яворский расположен к нему. «Рязанский к тебе добр, твоей стороны, и весь он твой», — доносили ему. (Прим. ред.)
О том, насколько доверителен был царевич в письмах к духовнику и насколько в то же время он боялся отца, свидетельствует его письмо Якову Игнатьеву, на которое обратил внимание С. М. Соловьев. Письмо это прислано было из Германии, где царевич обучался. Он жалуется на отсутствие у него православного священника, которому мог бы исповедоваться, но просить такого священника у отца боится. «Прошу вашей святыни, приищи священника (кому мочно тайну сию поверить) не старого и чтоб незнаемый был всеми. И изволь ему сие объявить, чтоб поехал ко мне тайно, сложа священнические признаки, то есть обрил бороду и усы, такожде и гуменца заростить или всю голову обрить и надеть волосы накладные. И, немецкое платье надев, отправь его ко мне курьером (такого сыщи, чтоб мог верховую нужду понесть), и вели ему сказываться моим денщиком, а священником бы отнюдь не назывался, а хорошо б безженный, а у меня он будет за служителя, и, кроме меня и Никифора (Вяземского), сия тайны ведать никто не будет. А на Москве, как возможно, сие тайно держи, и не брал бы ничего с собою надлежащего иерею, ни требника, только б несколько частиц причастных, а книги я все имею. Мне он не для чего иного, только для смертного случая, такожде и здоровому для исповеди тайной. А бритие бороды не сомневался бы он лучше малое преступить, нежели души наши погубити без покаяния». (Прим. ред.)
Любопытно отметить, что впоследствии в Европе распространился слух, будто кронпринцесса в 1715 году тайно бежала из России в Америку, в Луизиане вышла замуж за француза, лейтенанта Обера или д’Обана, возвратилась с ним в Европу, несколько лет жила в Иль-де-Франс, потом в Париже и умерла в глубокой старости в Брюсселе. (Прим. ред.)
Набранные курсивом слова поправлены Петром собственноручно. Первоначально было написано: «…добрым способом». (Прим. ред.)
Воспитательница детей царевича Алексея. (Прим. ред.)
Гарнизон Эренберга состоял из 20 солдат и 1 офицера. (Прим. ред.)
Схоже в общих чертах описывал эту сцену Даун в более позднем донесении императору Карлу VI: когда Толстой стал угрожать царевичу и заявил, что «имеет повеление не удаляться отсюда, прежде чем не возьмет его, и если бы перевели его в другое место, то и туда будет за ним следовать», царевич, «пораженный и смешанный сими словами, обращается ко мне, берет меня за руку и уводит в другую комнату, где рассказывает, что говорил Толстой… и потом спросил: „Если отец вздумает требовать меня вооруженною рукою, могу ли я положиться на покровительство цесаря?“ Я ему отвечал, что он не должен обращать внимание на эти угрозы; что хотя его величество с удовольствием будет видеть их примирение, но если он не считает безопасным возвратиться, то положился бы на покровительство его величества, который довольно силен, чтоб защищать принимаемых им под свою протекцию во всех случаях…» Отличия в версии Дауна объясняются прежде всего тем, что в тот момент, когда он писал свое донесение (уже после возвращения царевича в Россию), австрийский двор стремился подчеркнуть, что царевич покинул пределы Австрийской империи совершенно добровольно. Если же вчитаться в письма Толстого (см. ниже), то легко увидеть, что роль вице-короля в деле выдворения царевича была не слишком благовидною. (Прим. ред.)
