Ознакомительная версия.
Мой сын, после того как отслужил в армии, работал в Израиле на самых разнообразных физических работах. Последние годы работает сварщиком. Сейчас, став дедом и почти достигнув пятидесяти лет, на радость родителям пошел учиться в местный колледж, которому недавно присвоили статус университета.
Декларация независимости определила Израиль как еврейское демократическое государство. Мы с сыном живем в разных государствах: он – только в еврейском, а я – только в демократическом.
Я считаю сына последним представителем нашей, когда-то большой, семьи. Он последний, кто знает и помнит, кто такие Толстой и Чехов, из-за которых его прабабки не хотели покидать Россию. (Кстати, собрания сочинений и того и другого я не раз видела около помоек, где в Израиле принято складывать вещи, ставшие ненужными. Старики вымирают, и читать некому.) Все шестеро детей моего сына и внуки, нынешние и будущие, уже никакого отношения к моей семье не имеют. Это представители йеменско-израильской цивилизации, это другой мир, входить в который я не могу и не хочу.
За те шесть лет, которые я прожила в Израиле, семья моего сына обогатилась четырьмя новыми отпрысками [311] .
То, что я стала прабабушкой, не очень взволновало меня, а то, что мой сын – уже дед, кажется мне совершенно невероятным.
В религиозных семьях вступают в браки рано, и эту позицию поддерживает руководство общины. То, что молодые родители, не успевшие получить никаких профессиональных навыков, будут барахтаться на грани нищеты, – все это очень даже на руку местному религиозному руководству, ибо зависимость делает людей покладистыми. Два моих старших внука обзавелись семьями и стали отцами, когда одному исполнилось двадцать, а другому – девятнадцать лет. Сейчас они в армии. Что они будут делать после армейской службы? Надо принять во внимание, что религиозные школы дают очень мало знаний по физике, математике, английскому языку. Старшая внучка тоже вышла замуж в восемнадцать лет и стала матерью. Но она поступила в вечерний колледж.
Религиозное население страны растет очень быстро и через некоторое время может догнать по количеству нерелигиозную часть. Взаимоотношения между двумя этими группами населения очень натянутые. В каком-то журнале я прочла, что мир с арабами может быть достигнут, а мир между нерелигиозными и религиозными невозможен. Война уже ведется. Ультраортодоксы выходят на улицы и устраивают демонстрации протеста, например против археологических раскопок. Недавно сорвали строительство нового кинотеатра в Иерусалиме. Бороться с ними невозможно, их много, и они очень хорошо организованы.
Религиозные имеют массу различных социальных привилегий, оплачиваемых в основном нерелигиозной частью населения.
Израиль очень напоминает мне СССР моего времени: здесь, как и там, мне пытаются вдолбить в голову что-то, с чем я никак не могла и не могу согласиться.
Сионистский эксперимент напоминает мне историю государства Либерия. Либерия была основана в 1820 году освобожденными американскими рабами, которые мечтали вернуться на свою историческую родину, где они никогда не смешаются с белыми. Эти замыслы поддержал президент США Джеймс Монро (1758–1831). Бывшие рабы называли Африку обетованной страной. Они не интегрировались в местное африканское общество, а создали свою республику по образцу Соединенных Штатов. Столица страны, Монровия, названа в честь президента Монро. Название республики – от латинского слова «свободный».
Вовлечение аборигенов в политическую жизнь шло трудно, между вновь прибывшим меньшинством и местными уроженцами царили недоверие и жестокость. Значительная часть приехавших после Гражданской войны 1861–1864 годов и их потомков вернулась обратно в США.
К концу XX века только 5 % населения составляли потомки бывших рабов. Они являлись элитой государства. Почти исключительно из этой среды были все чиновники и специалисты. Многолетний президент страны Вильям Табмен (1895–1971, правил с 1944 и до смерти) приложил большие усилия для интеграции коренного населения в политическую и культурную жизнь страны. Возможно, его реформы оказались чересчур поспешны.
40 % населения составляли христиане, 20 % мусульмане, остальные 40 % принадлежали к разным конфессиям, в подавляющем большинстве языческим. Официальный язык Либерии – английский.
В 1989–1999 годах в два этапа прошла чрезвычайно кровавая гражданская война, сопровождавшаяся грабежами и разрухой. После гражданской войны «американо-африканцев» в стране практически не осталось.
* * *
В 1963 году губернатор Алабамы (южный, бывший рабовладельческий штат) в инаугурационной речи сказал: «Сегрегация сегодня, сегрегация завтра, сегрегация навсегда!» Вскоре ему пришлось изменить свое мнение.
В 2008 году был избран 44-й президент Соединенных Штатов, рожденный в 1961 году. Его имя – Барак Хусейн Обама. О его бабушках – белой и черной – знает весь мир. Русскоязычная пресса Израиля не скрывает неприязни к нему. Многие высказывания о нем носят откровенно расистский характер.
1 сентября 2009 года в одном из городов Израиля, Петах-Тикве, дети из Эфиопии не могли пойти в школу, потому что ни одна школа их не принимала. Дело начало сдвигаться с места, только когда вмешался министр просвещения.
Я вспомнила, как, живя в США в начале 1980-х годов, не отрываясь смотрела по телевизору, как привозят эфиопских евреев в Израиль. Перевезти людей надо было как можно быстрее из-за военных действий в соседнем Судане. Показывали, как их загружали в самолеты. Эфиопы весили очень мало, не более 60 килограммов каждый. За время перелета родилось несколько детей. У нас собирали деньги в помощь прилетающим. Я выслала 300 долларов.
Теперь они здесь, и все было бы хорошо, да кормильцы семей не могли найти работу, так как то, что они делали у себя на родине, здесь не существует. Работать пошли жены – убирать и чистить. Дети остались без присмотра со всеми вытекающими последствиями. Кое-кто из детей все-таки успешно учится и заканчивает колледжи, но на работу устроиться трудно из-за цвета кожи («пятый пункт» по-израильски). Я видела по телевизору, как один из них кричал: «Зачем вы нас сюда привезли?»
А в местной газете появилась шутка: «Петах-Тиква. Городские власти объяснили, что не принимали эфиопских детей в школы из опасения, что опять вырастет солнце русской поэзии».
В ульпане вместе со мной обучался ивриту некий англичанин – христианский проповедник. Услышав однажды от меня критический пассаж об Израиле, он потратил немало стараний, чтобы убедить меня в особой миссии богоизбранного народа и его больших достоинствах. Но в другой раз, когда его дочь не приняли в школу, которую он для нее выбрал, из-за того, что она не еврейка, – проповедник был в ярости. «В Британии о такой дискриминации никто и подумать не посмел бы!» – повторял он. «Вы не в Британии, – ответила я. – Вы в еврейском демократическом государстве. В этом государстве разные законы о выплате алиментов: одни для евреев, другие для неевреев (гоев)».
Ознакомительная версия.
