Троцкий дважды выступил с речью о заговоре левых эсеров. Он жестоко и агрессивно громит организаторов.
Москва. 10 июляДорогой друг,
В союзнических кругах ходят самые невероятные разговоры о требованиях Германии, выдвинутых ею после убийства Мирбаха. Она якобы потребовала немедленной высылки союзнических миссий и чуть ли не оккупации Петрограда и Москвы немецкими войсками. В частности, Москве придется мириться с присутствием целой дивизии. Большевики, дабы избежать войны, будто бы готовы уступить.
Я давно привык видеть, с какой величайшей легкостью самые серьезные деятели воспринимают подобные смехотворные слухи, и не придаю им большого значения.
Наркомы, с которыми я виделся на съезде, и в частности Луначарский, заявляют, — и я этому охотно верю, — что до сего времени Германия потребовала лишь суда над преступниками и наказания убийц и подстрекателей. Она заявила правительству Советов, что убеждена в том, что оно глубоко сожалеет о жестоком убийстве ее посла и стремится лишь к тому, чтобы поддерживать с ней дружественные отношения.
Луначарский, Троцкий, все, кого я видел, уверены, что Германия прощупывает почву и еще заявит о своих требованиях. В нынешнем положении, будучи привязанной к франко-английскому фронту, она не может помышлять об оккупации Великороссии силой. Она не может рассчитывать и на то, что ей удастся убедить большевиков пойти на самоубийство, которым станет «дружеская» оккупация Петрограда и Москвы. Вероятно, как я указывал в конце апреля, она потребует значительной охраны. Этому же требованию большевики не намерены уступать. Но, по правде говоря, они сделают только то, что смогут.
Заключительное заседание съезда. Троцкий выступает с большой речью об организации Красной Армии. Мощная, страстная, полная прекрасного революционного духа речь. Троцкий в ударе. Он объясняет причины разложения старой армии. Их он видит в износе старого механизма, в том глубоком разрыве, который разделял Нацию-армию, Народ, Солдата и Высшую жестокую касту — офицеров. Царизм использовал Нацию-армию только на благо монархии.
Троцкий признает недостатки армии, формируемой из вольнонаемных. Применение этого принципа оправдывалось остротой ситуации. Цель же — прийти к всеобщей обязательной воинской повинности. Однако, пока продолжается гражданская война, право ношения оружия будет дано только рабочим и крестьянам. Буржуазия будет использоваться на вспомогательных службах, на хозяйственных работах, как писари и т. д…
Опыт мобилизации двух возрастов в Москве удался. В других местах он наталкивается на плохую организацию административного военного механизма. В настоящее время такое положение вещей исправляется. В самое ближайшее время все граждане в возрасте от 18 до 40 лет должны будут откликнуться на первый призыв Советской власти. Троцкий обращается к делегатам, и в частности к левым эсерам, с просьбой организовать в провинции и на Украине батальоны и полки Рабоче-Крестьянской Армии.
Затем он переходит к вопросу об организации военных комиссариатов на местах и предлагает полную интересных идей схему сильно централизованной военной администрации, которую он мечтает организовать в России. Не один раз он подчеркивает необходимость подобной централизации, важной как для построения армии, так и для других областей государственной жизни. Он отбрасывает идею партизанских отрядов. Решительно взывает к чувству долга, к дисциплинированности каждого и т. д…
Он долго развивает мысль о том, что, вопреки всем доводам противников, революционеры должны постараться сделать армию политической. Все армии, и особенно революционные армии, делали политику; необходимо и дальше действовать в этом направлении.
С этой точки зрения самым деликатным вопросом является вопрос командования. Молодая Красная Армия не имеет собственных командиров. Она вынуждена обращаться к старорежимным специалистам. Разумеется, большинство из них против революции. Тем не менее нельзя отбрасывать их помощь, однако использовать их необходимо под внимательным наблюдением, безжалостно карая все попытки саботажа. Впрочем, многие из них служат честно и должны ощущать лояльную поддержку советских организаций.
Уже сейчас из числа записавшихся в Красную Армию крестьян и рабочих отбираются наиболее способные, их направляют в школы инструкторов, перед теми же, кто показывает себя достойными, открываются двери военных академий.
Троцкий не сомневается в том, что через несколько месяцев Красная Армия, измученная, дезорганизованна я в настоящее время бесконечными боями на различных внутренних фронтах, станет мощной силой на службе у власти Советов.
Стеклов делает доклад о проекте советской конституции, включающей декларацию прав трудящихся и определяющей принципы организации Советской власти. В основе этой конституции лежат принципы демократического централизма и федерализма. Ее принимают единогласно.
Съезд заканчивается пением «Интернационала».
Москва. 12 июляДорогой друг,
Большевики преувеличивают опасность войны в связи с убийством Мирбаха. На мой взгляд, Германия слишком слаба, чтобы рвать отношения, и этот инцидент должен скорее сблизить оба правительства. Факты упрямы, как говорит Ленин, и это упрямство фактов неминуемо ориентирует Россию (которую настойчиво отталкивают союзники) на Германию.
Чтобы серьезно опасаться объявления России войны, нужно прежде всего допустить, что наши противники в состоянии вести эту войну; мне представляется, что это им уже не по силам и что они не станут с сердечной радостью развязывать военную кампанию, к которой их вовсе не принуждают обстоятельства.
Трудности, с какими они сталкиваются на Украине, между тем безоружной, и где их поддерживает правительство, составленное из их прислужников, позволяют предвидеть, на какое сопротивление натолкнутся наши противники в плохо, но тем не менее вооруженной России, в которой им в первую очередь придется осуществлять политическое умиротворение. Власть Советов пустила в стране глубокие корни. Я не раз говорил, что изгнать большевиков из Петрограда и Москвы для австро-германцев было бы легко. Но это ничего бы не решило. Изгнанное правительство Советов по-прежнему оставалось бы правительством и было бы, как минимум, грозной оппозиционной и подрывной силой до тех пор, пока его не уничтожили бы полностью. Кроме того, наступление Германии могло бы обернуться тем, что в тот или иной момент правительство Советов бросилось бы к нам в объятья, если бы мы соизволили, наконец, сделать шаг навстречу и сумели бы избежать самого страшного преступления и величайшей ошибки в ряду стольких других, то есть смогли бы не задушить его.
