Участие деда в воспитании внучки сказалось на ее характере. Она стала капризной, резкой, не терпела возражений. Предполагаемая поездка в Крым, к счастью, не состоялась, и мои родители стали снимать дачу в селе Рождествено, где и проводили с внучкой целое лето. К этому времени мой папа очень привязался к Иринке, стал мягче в отношениях со мной и окружающими. В нем раскрылся дар рассказчика и фантазера, он целыми днями мог сочинять всякие сказки и занимательные истории, которые Иринка очень любила. Его влияние на нее было явно благотворным и нейтрализовало впечатления, полученные ею в доме «богатого» деда.
Ленинград. 1955 г.
Мама вышла на пенсию и было решено, что перед поступлением Ирины в школу мы обменяем нашу комнату на меньшую, но зато в квартире моих родителей, тоже в коммуналке, но всего из пяти семей и более благоустроенной. Этот переезд снял многие хозяйственные проблемы, легче стало с воспитанием Иринки. Даже Геннадий стал менее разбросанным, поступил на заочное отделение музыковедческого факультета театрального института, увлекся работой хормейстера в одном из домов культуры. Но, к сожалению, ему уже трудно было преодолеть сложившиеся привычки, он не умел уклониться от встреч с прежними друзьями и все чаще приходил домой в состоянии подпития. С большим трудом скопил деньги и купил итальянский аккордеон — свою давнюю мечту. Но очень скоро, возвращаясь с концерта, где-то потерял его.
Привыкнув, что мама взяла на себя основные заботы по воспитанию Иринки и хозяйству, Геннадий совсем устранился от забот о семье. Я все острее чувствовала, что семейная жизнь не удалась и уже не могла прощать ему даже маленьких человеческих слабостей, а тем более участившиеся выпивки. Желание уйти, уехать куда угодно подстегнуло и то, что врачи, во избежание рецидива болезни Иринки, настаивали на изменении климата. А когда при очередной проверке выяснилось, что у меня тоже ослаблен иммунитет к возбудителю туберкулеза, я твердо решила уехать из Ленинграда и таким образом расстаться с Геннадием.
Когда я ему сказала об этом, он уговаривал, плакал, уверял, что изменится. А потом озлобился, сказал, что истинная причина моего ухода не в нем, а в том, что я не могу забыть своего «первого», что прав был его отец, который считал, что я не создана для семьи, и пригрозил, что если я уеду, то дочку он мне не отдаст — они с дедом сумеют воспитать ее сами.
После этого разговора я всерьез занялась поисками работы вне Ленинграда. Была возможность уехать в Брянск зав. литературной частью театра. Еще одна — в город Иваново, но везде было сложно с жильем. И в это время вдруг приехала в командировку из Новосибирска моя знакомая по институту, которая работала зам. начальника управления культурой и подбирала кадры для открывающейся студии телевидения. По ее совету я подала документы на должность ассистента режиссера и вскоре получила вызов и подъемные. Квартиру гарантировали дать в течение года. Это было весной 1958 года, к этому времени я уже год работала в институте им. Крупской на кафедре культпросветработы. Интересная работа, прекрасное здание в самой красивой части города. Безумно жалко было покидать Ленинград, страшно и горько было оставлять родителей, но иного выхода для себя я не видела.
Сборы к отъезду проводила тайком от Геннадия. Я верила, что он с отцом своим смогут отнять у меня Иринку. Взяла с собой только наше белье и одежду. Очень жаль было оставлять книги — у меня накопилась небольшая, но хорошая библиотечка альбомов и книг по искусству. Честно говоря, я надеялась, что когда-нибудь, когда гнев Геннадия пройдет, он пришлет хотя бы книги: ведь они пригодились бы не только мне, но и Ирине. Но этого не случилось. Летом 1958 года, когда у меня уже были куплены билеты в Новосибирск, я приехала в Рождествено и спросила Иринку:
— Хочешь ехать со мной в командировку, в Сибирь?
— Хочу! — ответила она.
— Но командировка долгая, может быть, на год или еще дольше, плакать не будешь?
— Не буду! — сказала Иринка.
Откуда было знать матери, что дочка давно была в курсе предстоящего развода родителей, тяжело это переживала, плакала, расставаясь навсегда с отцом, но знала, что отъезд неизбежен.
Мы тут же распрощались с отцом и мамой и уехали. Представляю себе, как тяжко было им отпускать нас в далекую Сибирь. К моему отъезду я долго подготавливала своих родителей и, кажется, основным аргументом стало то, что врачи настойчиво убеждали нас, что и дочке, и мне этот климат пойдет на пользу Так оно и случилось: уже после года жизни в Новосибирске Ирину сняли с учета в тубдиспансере. И конечно же, я уговаривала родителей тоже уехать из Ленинграда, чтоб жить рядом. И обещала, что найду в обмен на их комнату отдельную квартиру. Папа очень трудно поддавался этим планам, а мама внутренне уже была готова к переезду, хотя это было ломкой всей их жизни.
C 1958 года я с дочкой начала новый, Новосибирский период жизни. Жили сначала на частной квартире. Было очень трудно: платила за комнату и присмотр хозяйки за дочкой 70 р., а получала — 95. в качестве «приработка» мне разрешалось писать телевизионные сценарии, за которые платили гонорар. И вот днем — репетиции на телестудии, вечером — дежурства, выдача передач в эфир. А ночами сочиняла сценарии и всякие тексты для рекламы. И все это впервые в жизни, еще не разобравшись в том, что такое телевидение, его специфика… Зимой 1959 года получила однокомнатную квартиру, и к нам в гости приехала мама. Помогла наладить мне хозяйство, а главное — «утеплила» нас, ведь мы приехали в легоньких ленинградских пальтишках, не имели теплых шапок, валенок. Шили, вязали теплые вещи, ставили на двойную подкладку нашу одежду. Заодно утепляли, конопатили нашу новую, но очень продувную квартиру.
Так, с маминой помощью, мы перезимовали очень холодную зиму, а летом уже переехали в Новосибирск и мои родители — мне действительно удалось найти для них на обмен хорошую двухкомнатную квартиру. Правда, далеко от нас: мы жили в Кировском районе, возле телецентра, а они в Заельцовском, в конце Красного проспекта. Папа очень трудно перенес переезд, долго был мрачен, но постепенно оттаял, а когда приобрел садовый участок с домиком, то и совсем смирился с потерей Ленинграда и, как мне кажется, полюбил этот новый для него город. Да и мама успокоилась, что мы наконец все вместе, оценила и здешний климат, и возможность жить в отдельной квартире после стольких лет «коммуналки».
На работе у меня складывалось все благополучно. Начав с ассистента режиссера на телестудии (а это работа, в основном, на пульте, с техникой) я перешла в редакцию литературно-драматических передач, что было мне интереснее и ближе. За три года меня «передвигали» от редактора, потом — старшего редактора и затем до главного редактора художественного вещания телестудии. Было трудно, но очень интересно.
