Что же произошло на самом деле?
А вот здесь как раз нет ничего особенного и странного.
На нас напали внезапно. Это бывает, даже если нападения ждут. Более того, это бывает даже тогда, когда война уже давно идет. Внезапное нападение — это когда напали не в тот момент, когда ожидали, или не так, как ожидали. Наше руководство ожидало польского сценария, когда устраивается провокация, предъявляются претензии и затем наносится удар. По нам просто ударили сразу.
На нас напали большими силами. Как бы ни изворачивался Солонин, но у немцев вместе с союзниками было более 5 млн человек против наших 2,68 млн. И именно эти силы столкнулись в первые дни войны в составе организованных соединений.
На нас напал более опытный противник. Немцы, имеющие лучшую в то время армию в мире, уже два года воевали и успели разгромить несколько европейских армий. Большая часть немецких частей и соединений имела реальный боевой опыт. У нас этого не было. Более того, наши резервисты в большинстве своем не проходили срочной службы и не являлись нормально подготовленными. Так что немцы превосходили нас по опыту и подготовке как рядового, так и офицерского и генеральского состава. И это естественно после двух лет войны и более раннего введения в Германии всеобщей воинской повинности.
На нас напал более технически оснащенный противник, имеющий больший процент новейших образцов вооружения и техники и уже освоивший эти образцы.
Это к тому, почему немцы выиграли приграничные сражения. Они были сильнее и опытнее и максимально использовали эти преимущества, ибо тоже не дураки.
Теперь о том, почему мы потеряли столько людей пленными и столько техники брошенной и доставшейся врагу. Виной тому стратегия блицкрига. Солонин «забыл» своим читателям объяснить, что такое «блицкриг». Ну может, и сам не знал. Блицкриг — это не просто «молниеносная война», это стратегия, направленная на то, чтобы не дать противнику использовать свой военный потенциал. И если блицкриг развивается успешно, то использовать таковой противнику не получается. Для осуществления блицкрига обязательно захватывается господство в воздухе, и немцы его захватили. Одновременно наносятся удары для прорыва фронта. Наносятся, что характерно, пехотными дивизиями при поддержке тяжелой артиллерии. Затем в прорывы вводятся танковые и моторизованные части для развития успеха.
Внимание! И вот здесь начинаются основные отличия блицкрига от обычной наступательной операции.
В обычной наступательной операции удары наносятся в первую очередь с целью разгрома войск противника. То есть если брать группу армий «Центр», то для нее при обычной операции главными были бы удары на окружение в район Белостока. То есть окружаем часть войск противника и уничтожаем их. Как мы немцев под Сталинградом. Но это не блицкриг.
Немцы, конечно, нанесли удары на окружение войск у границы, но главные удары мобильными соединениями (главное оружие блицкрига) они нанесли в оперативную и стратегическую глубину, на Минск (более 300 км от границы). Это и есть блицкриг. Удары наносятся по штабам, узлам коммуникаций, глубоким тылам. Цель таких ударов вызвать дезорганизацию управления, нарушить взаимодействие родов войск, отсечь главные силы противника от их стратегических тылов. Что и есть «не дать противнику использовать свой военный потенциал». И если мы не использовали по полной свой потенциал, то это, несмотря на все рассуждения Солонина, означает только то, что немцы благодаря опыту и превосходству в силах осуществляли свою стратегию блицкрига. Не больше, но и не меньше.
При правильно проводящемся блицкриге авиация парализует действия противника и бьет по его коммуникациям и командной инфраструктуре, мобильные войска громят тылы противника и захватывают аэродромы и транспортные узлы. Ну а пехота зачищает территорию и принимает пленных, при необходимости ведя бои с сохранившими боеспособность частями противника. Если танки регулярно сражаются с танками, а самолеты — с самолетами, то это означает, что блицкриг уже провалился и выродился в обычную наступательную операцию. Поэтому вызывает недоумение возмущение Солонина тем, что наши мехкорпуса сражались не сильно успешно с пехотными дивизиями и не громили немецкие танковые группы. В конце концов инициатива была у немцев, и они решали, как проводить собственное наступление.
Для успеха блицкрига есть два обязательных условия. Первое — господство в воздухе, и немцы его получили, используя как внезапность нападения, так и превосходство в качестве самолетов (более современный парк) и пилотов (одна битва за Британию чего стоит в плане опыта). Второе условие — большая, чем у противника, подвижность мобильных соединений. И это условие немцы выполнили. Танки, грузовики, тягачи Вермахта создавались под требование поддерживать маршевую скорость 42 км/час (реально — 25–30 км/час). Зато любимые Солониным сельскохозяйственные трактора ограничивали маршевую скорость наших могучих мехкорпусов 6 км/час. Но даже при полном переоснащении на тягачи маршевая скорость составила бы не более 15–20 км/час. А не имея хотя бы равенства в маршевых скоростях, невозможно парировать действия мобильных группировок противника, даже без учета господства этого противника в воздухе. Просто скорости реакции не хватит.
Какие есть видимые результаты проводимого блицкрига? Да как раз те, что вызывают удивление Солонина. Это и потерявшие управление войска, которые чаще всего сдаются в плен. Это и боеприпасы и горюче-смазочные материалы, не дошедшие до частей и доставшиеся врагу, и техника, не получившая этих боеприпасов и горюче-смазочных материалов и тоже доставшаяся врагу. Это и растерянность командного состава, не знающего, что происходит на самом деле, и не имеющего связи с частями. Так было во Франции в 1940-м и Польше в 1939-м, так было в Маньчжурии в 1945-м, так было у нас летом 1941-го, так было и у немцев во время Воронежско-Харьковской операции или освобождения Левобережной Украины. Ни одна армия от этого не застрахована, в том числе и немецкая.
Солонин в своих книгах утверждает:
«Я считаю, что в самой краткой формулировке ответ на вопрос о причине поражения может быть сведен к трем словам: АРМИЯ НЕ ВОЕВАЛА».
При этом, что бы ни писал Марк Семенович, мы сумели сделать то, что не получилось ни у французов, ни у поляков. Мы сбили немцев с блицкрига на обычную наступательную операцию уже к Смоленскому сражению. И наши войска не разбегались, а сражались мужественно и стойко не с 1942 года, как пишет Солонин, а с первых дней войны. Это и оборона Киева, и мужественное сопротивление 16-й армии под Смоленском почти в полном окружении, и успешно проведенное без общего превосходства в силах и почти без танков контрнаступление под Ельней. Это и битва под Москвой, где была разбита и отброшена группа армий «Центр».
