Ознакомительная версия.
Станция Усово помещалась тогда в старом товарном вагоне без колес, одиноко стоявшем возле путей. Там перед отправлением поезда продавались билеты. А приехавшему в Знаменское предстояла от Усова прогулка пешком – около трех километров. Когда мы с отцом отправились в этот путь, то оказалось, что рельсы не заканчивались у вагона с билетами, а, минуя его, шли дальше – некоторое время рядом с дорогой в Знаменское и примерно через полкилометра, повернув влево и пройдя еще 150–200 метров, упирались в наглухо закрытые сплошные железные ворота какой-то необычного вида усадьбы.
Кирпичная арка ворот продолжалась в обе стороны высокими кирпичными же стенами, за которыми видны были деревья и самый верх причудливого здания с башенками, похожего на средневековый замок. Дальше дорога на Знаменское довольно долго тянулась вдоль этой высокой стены до того места, где стена поворачивала и под прямым углом уходила в глубь леса. На усадьбах у помещиков иногда практиковалось сооружение оград, но в большинстве случаев их возводили в тех частях усадебной земли, которые граничили с проезжими дорогами. Иногда невысокими оградами отделяли постройки парадные от служебных, но даже в очень богатых поместьях, сколько я знаю, не обносили сплошной стеной участки леса или лугов. Вообще, русские помещики не имели обыкновения отгораживаться от крестьян. Однако здесь, между станцией Усово и Знаменским, с дореволюционных времен стояла не просто усадьба – это было загородное владение Л.К. Зубалова, которое он укрепил не хуже, а может быть, и лучше своего московского дома. И эти укрепления сыграли свою зловещую роль в истории владения. Именно благодаря мощной стене, железным воротам и «персональной» железной дороге «Зубалово» в советское время стало одной из первых «высоких резиденций…»
Также очень интересны характеристики К.Н. Голицына, касающиеся монументального кирпичного забора особняка Л.К. Зубалова в Москве, расположенного на Садовом кольце, совсем рядом со станцией метро «Красные Ворота», и созданного по проекту архитектора Н.Н. Чернецова:
«…Однажды летом 1932 года самый обыденный случай привел одновременно моего отца и меня на площадь Красных ворот – нам пришлось довольно долго простоять там в ожидании трамвая. Отец указал мне на солидный особняк, стоявший почти напротив остановки, и спросил – знаю ли я, чей это дом. Я не знал и признался в этом. Тогда-то я и услышал историю этого дома, его владельца – Зубалова и его загородного владения. Позже я заглянул в книгу «Вся Москва» за 1915 год, и там на одной из страниц на букву «З» обнаружил такую запись:
«Зубалова Елена Ивановна, вдова потомственного дворянина Зубалова Ольга Ивановна;
Зубалов Лев Константинович, дворянин, член Общества пособий нуждающимся студентам Московского университета;
Зубалов Лев Львович».
И у всех один адрес: Садово-Черногрязская, дом 6, собственный дом – тот самый, у Красных ворот. Итак, особняк напротив трамвайной остановки принадлежал прежде Л.К. Зубалову – очень богатому нефтепромышленнику. Молва о его громадном состоянии широко распространилась и навлекла на него беду: он стал объектом вымогательства и шантажа. Однажды Зубалов получил письмо с требованием внести огромную сумму – несколько десятков, а может быть, и сотен тысяч рублей на революционную работу. Письмо исходило от некой подпольной революционной организации и содержало угрозу самой жестокой расправы, если деньги не будут внесены в срок. Зубалов был известен как щедрый благотворитель. Но благотворительность принудительная, да еще в пользу дела, которому он никак не мог сочувствовать, вызвала у этого человека решительный протест. И основывался этот протест вовсе не на скаредности капиталиста, но на почве принципиального несогласия с той деятельностью, которую от него требовали субсидировать. Получив указанное письмо и трезво оценив положение, Зубалов принял твердое решение: денег ни в коем случае не отдавать, а капиталу, который хотели у него отнять, найти иное применение, направив его на создание мер защиты от возможного и даже обещанного насилия. Он нанял себе надежных телохранителей с высокой оплатой, переоборудовал свой дом у Красных ворот, превратив его в крепость, и, наконец, обезопасил себе летнее пребывание на природе в подмосковном своем земельном владении в деревне Калчуга. Я сознательно употребляю слово владение, не говоря ни дача, ни имение, так как ни то ни другое определение не подходит к тому, во что превратил Зу-балов свою летнюю резиденцию в Звенигородском уезде Московской губернии. Сперва несколько слов о зубаловском доме в Москве. Хозяин начал с того, что решительно отгородился высокой стеной от улицы».
Как уже убедился читатель, все то, что построил господин Л.К. Зубалов до своей смерти (в 1912 году), не только кирпичные заборы, но и добротные особняки в Москве и Подмосковье, служит верой и правдой уже ровно 100 лет и, более того, постоянно ремонтируется за государственный счет. Хочу подчеркнуть, что строго охраняемый объект ФСО РФ «Зубалово», до сей поры стоящий на ее балансе, в настоящее время представляет собой комплекс из двух особняков (значительно обновленных и прошедших многочисленные капитальные ремонты), один из которых до 1965 года являлся служебной дачей А.И. Микояна (так называемый Большой дом), и личной резиденции И.В. Сталина до 1932 года (так называемый Малый дом). Нелепые слухи в СМИ и многочисленные сплетни в Интернете о том, что объект ГУГБ НКВД СССР «Зубалово» был взорван в октябре 1941 года, совершенно не соответствуют действительности.
Продолжая тему высоких заборов вокруг служебных дач советских партноменклатурщиков ранней поры, вернусь опять же к объекту «Зубалово-4», ибо сам генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин стал настоящим закоперщиком в постройке капитальных многометровых изгородей, прочно скрывших его от загнанного в стойло социализма собственного народа. Современники, родственники и просто люди, близко знавшие И.В. Сталина, жившие с ним бок о бок долгое время, часто повторяют в печати штампованные фразы о детской беспечности генсека и абсолютном пофигизме в сохранении собственной жизни в его раннюю пору руководства СССР.
Особенно на данном поприще пения осанны прославился Александр Тимофеевич Рыбин, бывший сотрудник 4-го отделения ОГПУ СССР (в дальнейшем его перевели в комендатуру Большого театра и он долгое время видел вождя только по праздникам), который уже какой десяток лет рассказывает о неких событиях, произошедших с И.В. Сталиным. Примечательно, что сам А.Т. Рыбин при этом не был непосредственным свидетелем невиданной лихости, отчаянной храбрости и странной незаинтересованности вождя всех времен и народов в собственной безопасности. Вторит А.Т. Рыбину и приемный сын И.В. Сталина – Артем Федорович Сергеев (Сергеев рос и воспитывался в семье И.В. Сталина наравне с другими детьми, был близким другом его сына Василия). Вот, например, что утверждает А.Ф. Сергеев о системе охраны загородной резиденции «Зубалово» в период с 1922 по 1932 год:
Ознакомительная версия.
