Юридически можно решить все дело только таким образом: Вы подаете на меня в суд (на что я даю Вам свое полное согласие, веря, что это нисколько не изменит наших хороших отношений); тогда я приглашаю в качестве поверенного Грузенберга, и он уж от меня ведет дело с Марксом, требуя от него пополнения убытков, которые Вы понесли и за которые я отвечаю.
Итак: или мирным порядком я уплачиваю Вам 4500 и убытки, или же дело решается судебным порядком. Я стою, конечно, за второе. Все, что бы я теперь ни писал Марксу, бесполезно. Я прекращаю с ним всякие сношения, гак как считаю себя обманутым довольно мелко и глупо, да и все, что бы я ни писал ему теперь, не имело бы для него ровно никакого значения.
Простите, что я в Вашу тихую издательскую жизнь внес такое беспокойство. Что делать, у меня всегда случае тся что-нибудь с пьесой, и каждая моя пьеса почему-то рождается на свет со скандалом, и от своих пьес я не испытывал никогда обычного авторского, а что-то довольно странное. Во всяком случае, Вы не волнуйтесь очень и не сердитесь; я в худшем положении, чем Вы.
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. Из письма Вл. И. Немировичу-Данченко. Баденвешер, 27 июня (ю ию.1я) 1904 г.:
В весе теряет. Целый день лежит. На душе у него очень тяжело. Переворот в нем происходит.
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:
За три дня до кончины Антон Павлович почемуто выразил желание иметь белый фланелевый костюм. Когда я ответила, что в Баденвайлере нельзя исполнить его желания, он как ребенок просил съездить в ближайший городок Фрейбург и заказать по мерке хороший костюм.
Лев Львович Рабенек:
Он просил Ольгу Леонардовну поехать в ближайший город Фрайбург и заказать ему для поездки в Крым два фланелевых костюма — один белый в синюю полоску, другой синий в белую полоску. Ольга Леонардовна решила поехать во Фрайбург и предложила мне сопровождать ее.
Итак, в одно прекрасное утро мы отправились в путь-дорогу, захватив с собой старый костюм Антона Павловича для мерки портному. Доехав до Фрайбурга и заказав оба костюма, мы решили воспользоваться чудным днем и осмотреть этот старый немецкий город и его окрестности.
Антон Павлович Чехов. Из последнего письма М. П. Чеховой. Баденеейлер, 28 июня (и июля) 1904 г.: Очень жарко, хоть раздевайся. Не знаю, что и делать. Ольга поехала в Фрейбург заказывать мне фланелевый костюм, здесь в Баденвейлере ни портных, ни сапожников. Для образца она взяла мой костюм, сшитый Дюшаром.
Питаюсь я очень вкусно, но неважно, то и дело расстраиваю желудок. Масла здешнего есть мне нельзя. Очевидно, желудок мой испорчен безнадежно, поправить его едва ли возможно чем-нибудь, кроме поста, т. е. не есть ничего — и баста. А от одышки единственное лекарство — это не двигаться.
Ни одной прилично одетой немки, безвкусица, наводящая уныние.
Лев Львович Рабенек:
Вернулись домой мы около шести часов вечера и застали Антона Павловича мирно прогуливавшимся в обществе: моего брата по саду нашего отеля. В саду сидела большая компания немцев, очень шумных, потных, пьющих бесконечное количес тво пива. Антон Павлович, увидев нас возвращающимися веселыми и радостными, взглянул на меня через свое пенсне и сказал: «Вы, поди, весь день за моей женой ухаживали», чем поверг меня в большое смущение. А затем, не дожидаясь моего ответа, обратился к Ольге Леонардовне: «А мне, дуся, все время казалось, что эти немцы в конце концов меня поколотят».
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:
Он остался очень доволен, когда узнал, что костюм будет готов через три дня. Началась жара, начались грозы. На следующее утро Антон Павлович, идя но коридору, сильно задыхался. Придя в комнату, затревожился, просил переменить эту комнату, окнами на север, и часа через два мы устраивались уже в новой комнате — в верхнем этаже, с прекрасным видом на горы и леса.
Антон Павлович лег в постель, попросил меня написать в Берлин, в банк, о высылке остававшихся там денег. Когда я села за письмо, он вдруг сказал:
— Напиши, чтобы прислали деньги на твое имя... Мне это показалось странным — я засмеялась и ответила, что не люблю возиться с денежными делами — и это Антон Павлович знал. — пусть будет все по-прежнему. В банк я написала, чтобы деньги выслали на имя «Anton Tschechoff».
Когда же я стала разбирать вещи и приводить в порядок комнату, Антон Павлович вдруг спросил:
— А что, ты испугалась?
Возможно, что моя торопливость заставила его так думать.
Лев Львович Рабенек:
Помню радость Антона Павловича, когда я пришел к нему в эту новую комнату. Он сразу как-то успокоился и повеселел.
Отто Брингер, владелец гостиницы «Зоммер» в Виден- вейлере. Из письма Фидлеру, 13 июля 1904 г.: В немецких газетах встречается ошибочное утверждение. будто господин Чехов выезжал на прогулку.
Господин Чехов все время оставался дома и выходил из комнаты только для того, чтобы поесть, пользуясь при этом лифтом. По прибытии сюда он в самые первые дни был очень тих и немногословен; однако вскоре иод целительным воздействием воздуха он, казалось, значительно ожил, и даже лицо его стало выразигел ьней.
Григорий Борисович Иоллос. Из письма В. М. Соболевскому. Баденвейлер, 3(16) июля 1904 г.: А. П. производил впечатление серьезного больного, но никто не думал, что конец так близок. Д-р Шверер (Schworer), превосходно относившийся к пациент)', на мой вопрос, была ли кончина для него неожиданной, ответил утвердительно: до наступления кризиса в ночь с четверга на пятницу он думал, что жизнь может еще продлиться несколько месяцев, и даже после ужасного припадка во вторник состояние сердца еще не внушало больших опасений, потом)' что после впрыскивания морфия и вдыхания кислорода пульс стал хорош, и больной спокойно заснул.
Ольга Леонардовна Книнпер-Чехова. Из письма М. П. Чеховой. Баденвейлер, 30 июня (13 июля) 1904 г.: Вчера он так задыхался, что и не знала, что делать, поскакала за доктором. Он говорит, что вследствие такого скверного состояния легких сердце работает вдвое, а сердце вообще у него не крепкое. Дал вдыхать кислород, принимать камфару» есть капли, все время лед на сердце. Ночью дремал сидя, я ему устроила гору из подушек, потом два раза впрыснула морфий, и он хорошо уснул лежа.
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:
После трех тревожных, тяжелых дней ему стало 490 легче к вечеру. Он послал меня пробежаться по
