Почти три часа продолжалась эта пытка, сопровождаемая криками и стонами Марии. Екатерина громким голосом нетерпеливо отдавала распоряжения, приказывая повивальным бабкам молотить и мять вздутый живот роженицы. Тихо сновали насмерть перепуганные слуги. Они приносили простыни и уголь, сжигали травы и готовили пеленальные одеяла. Несмотря на то, что в маленькой комнате пылал огонь, было так холодно, что обливавшаяся потом Мария дрожала и никак не могла согреться.
Увидев, что Мария умирает, Екатерина предприняла последнюю попытку спасти ее. Потом она говорила, что трагедию предотвратило только ее решительное вмешательство. Вопреки ожиданиям родилась тщедушная девочка. Чтобы она не замерзла, ее поспешно завернули в теплые пеленки. Судя по всем признакам, новорожденная была здорова. Измученная Мария плакала, потому что родился не мальчик. То ли желая успокоить мать, то ли из-за тщеславия, Екатерина дала девочке собственное имя и, продрогшая до костей, ушла в свои теплые покои.
К июню стало ясно, что король Густав готовится к войне. Вдохновляемый обещанием британцев оказывать тайную поддержку, он совершил нападение на пограничную русскую крепость, после чего прислал императрице ультиматум.
Странноватые притязания кузена на земли русской Финляндии только рассмешили Екатерину. Услышав, что он грозится со своей армией быть в Петербурге, императрица назвала его «Дон Кихотом, странствующим рыцарем». Все же она встретилась со своими советниками, приказав Безбородко и другим принять безотлагательные меры по укреплению обороны столицы и порта Кронштадт.
Гарнизонные войска получили приказ немедленно прибыть в Петербург. Из соседних городов начали свозить оружие и пушки. Крестьянам было приказано отдать своих лошадей на нужды армии. Кони из императорских конюшен таскали телеги и пушки. Из дворцовых слуг сформировали отряды милиции. На оборону города кроме гвардейских полков бросили отряды городских ополченцев. Купцы, уличные торговцы, дворники, полицейские и даже священники — все были готовы сразиться с дерзкими шведами, выступавшими под предводительством своего воинственного короля, которого считали безумцем.
Официально войну Швеции Екатерина объявила 2 июля. Вдохновленная недавними незначительными победами над турками на море, императрица источала бодрость и решительность. Она надела морскую форму, объявив, что останется в Петербурге и встретит короля Густава.
— Да поможет нам Бог! — сказала Екатерина, обращаясь к советникам.
Завадовский, бывший фаворит, ставший теперь высоким сановником, в который раз поразился ее отваге. «Дух смелости Никогда не покидал ее императорское величество, — заметил Завадовский после очередной встречи. — Она — наше вдохновение».
Шведы вошли в Финляндию и уже топтали русскую землю. Им навстречу со своим полком двинулся великий князь Павел. Отложив поход в Черное море, корабли Балтийского флота несли у берегов боевое дежурство. На улицах Петербурга запахло порохом. Днем и ночью солдаты маршировали на плацу и проводили учебные бои. Екатерина находила в себе силы все держать под контролем. Советникам она часто говорила, что русские армии получают поддержку свыше. Оставаясь одна в тихих своих покоях, она страдала от колик и бессонницы.
Наступил август, но «странствующий рыцарь» так и не сумел войти в российскую столицу. Екатерина в письмах Потемкину рассказывала о «дурацкой шведской войне» — на самом же деле обстановка сложилась довольно опасная — и просила присылать почаще бюллетени с юга. Тем временем король Густав столкнулся с неповиновением среди финских солдат. Он отступил, отложив поход на Петербург до зимы.
За несколько месяцев, несмотря на частое недомогание и бесконечную череду заседаний и бумажных дел, Екатерина написала о своем враге, кузене, комедию. «Странствующий рыцарь» был поставлен во дворце в январе 1789 года. Смех зрителей на некоторое время разрядил напряжение, так долго царившее при дворе.
День шестидесятилетия Екатерины, 21 апреля, прошел безо всяких публичных церемоний. Этот день императрица провела в одиночестве, если не считать слуг. Прожитые годы тяжело сказывались на ней. Многие из тех, кого она долгое время знала и с кем бок о бок трудилась, уже сошли в могилу. Ее известили, что император Иосиф смертельно болен. Но он дотянул до следующей зимы. Весенняя капель, солнце и ласковый ветерок не могли улучшить настроения Екатерины. Она часто плакала, как написал в своем дневнике Храповицкий. Одолеваемая бесконечными заботами, она погружалась в уныние. Все чаще и чаще давали о себе знать недуги — то головокружения, то нервные приступы и острые боли в спине. И Мамонов, ее теперешний фаворит, все реже и реже проводил с нею время. Их отчуждение длилось уже несколько месяцев, и у Екатерины появилась привычка в одиночестве предаваться меланхолии.
Окончательный разрыв с Мамоновым произошел поздней весной и оказался болезненным и унизительным для стареющей седовласой Екатерины. Многие современники отмечали стремительное падение нравов у придворных, которые и раньше не блистали добродетелями. Незаконные связи, флирт, измены супругов и любовников стали обычным явлением. Мамонов тоже поддался моде и завел роман с Дарьей Щербатовой, простоватой, неуклюжей молодой женщиной сварливого нрава из свиты Екатерины.
Несколько лет Мамонов раздраженно жаловался друзьям на свое «заточение» у императрицы, и его жалобы всегда заканчивались неприятными сценами со слезами, которые вызывали у Екатерины нервное напряжение. Своими тревогами и болью она всегда делилась с Потемкиным, который каждый раз, появляясь при дворе, старался примирить любовников. Но чаще Потемкин пытался внушить Екатерине мысль, что Мамонов не стоит таких переживаний и печали. («Эх, матушка, да плюнь ты на него!» — советовал он ей от чистого сердца.)
В конце концов все разрешилось само собой, когда Дарья забеременела. Мамонов предстал перед Екатериной и, хотя у него тряслись руки и дрожал голос, он намеками попросил императрицу освободить его от обязанностей фаворита. Она пришла в негодование; он потерял самообладание. Она припомнила ему все ссоры и его невнимание к ней. Он сказал, что она была тюремщицей. Никто из них не получил того, чего хотел.
Позже, правда, Екатерина сменила гнев на милость и написала Мамонову письмо. Ничего не зная о связи Мамонова с Дарьей, она предложила ему жениться на молодой наследнице богатого состояния. Это освободило бы его от бремени служения ей, государыне, а также обеспечило бы ему будущее благосостояние. Она, со своей стороны, обещала найти подходящую партию. «Таким образом, — добавляла она в заключение, — это позволит тебе остаться при дворе».
