Сам же Эдик считал, что не он сердился на киевлян, а Маслов на них с Кузьмой. А они, мол, обижались из-за того, что на них сердится такой любимый ими человек. И ему-то и захотели они кое-что показать из своего умения…
Этот проигранный «Торпедо» матч Стрельцов вспоминал, однако, с удовольствием. Говорил, что их команду никакой счет в пользу соперника сломить не мог — и на второй тайм они вышли, чтобы повести игру заново, позабыв все огорчения прошедшего тайма.
«Третий гол, — вспоминал Эдуард, — забитый Валеркой Ворониным, судья не засчитал. Но мы продолжали наступать и, продлись игра немножечко, счет мы обязательно сравняли бы. Чувствовалось: еще минута — и динамовцы закричат „караул“!..»
Стрельцов считал, что, когда он вернулся в футбол, играть стало трудно буквально против всех защитников. И главная сложность заключалась в том, что очень сильно возросла общая грамотность обороняющихся. Почти все из них научились читать ситуацию.
«Миша Огоньков, — вспоминал прошлые времена Эдик, — мне потом рассказывал, что они в „Спартаке“ в сезонах пятьдесят шестого — пятьдесят восьмого часами думали, как сыграть против нас с Кузьмой, чтобы не возникало таких положений, что мы вдвоем выходим на одного защитника — тогда еще играли по системе с тремя.
А вот теперь, когда все команды играли с двумя стопперами (их тогда еще так у нас не называли), ломать голову больше приходилось нам, нападающим. Ломать причем в ходе игры — всего заранее было не рассчитать. Тактическую хитрость теперь надо было проявлять все девяносто минут игры — конечно, полностью усыпить бдительность защитников не удавалось, но утомить (их же собственным беспокойством) из-за наших ходов у нас, пожалуй, в хороших играх получалось. Утомить то есть не физически, а морально, что ли, заставив поверить в неистощимость наших вариантов и перемещения без мяча.
Я чаще старался не обыгрывать плотно опекавших меня защитников (особенно здоровых парней, вроде Соснихина или Хурцелавы, сидящих у меня на спине), не убегать от них, а уводить их за собой, освободив пространство для прорыва других наших нападающих. А когда удавалось сковать своим маневром (иной раз — да — и на месте стоя, но не просто так — абы постоять, а по делу и с особым замыслом, моим партнерам только и понятным), связать сразу двух обороняющихся, то мы тут и разыгрывали свободно свою комбинацию за счет соперника, оказавшегося лишним…»
На мой непросвещенный взгляд, особенно трудно пришлось торпедовским форвардам, когда однажды во вражеском стане оказался игрок, начинавший сезон в их составе.
12
Владимир Мещеряков был прирожденным капитаном команды. В «Торпедо» — по своим возможностям игрока — он не мог им стать ни под каким видом. В сезоне шестьдесят четвертого года он, очень надежно играл рядом с Виктором Шустиковым. Помню, как в завершающей стадии сезона шестьдесят пятого у торпедовцев совершенно не клеилась игра против кого-то из аутсайдеров, упершихся и поведших в счете, а Мещеряк выручил «коллектив» внезапным, метров с тридцати пяти, ударом по диагонали от бровки вдоль Южной трибуны (матч проходил на стадионе «Динамо»). И дальше торпедовцы перехватили инициативу.
Мещеряк и в быту старался не только быть в компании лидеров, но и самому держаться лидером среди тех, кто в заводилы не вышел. Он мог в ресторане удержать товарища по команде от лишней рюмки накануне серьезной игры. И, как я уже говорил, Володя бывал незаменим в налаживании и поддержании связей команды с творческой общественностью, к чему приобрел навыки, когда еще жил в Ленинграде и ездил на «Красной стреле» вместе с известными артистами.
Но в следующем сезоне Мещеряков почувствовал некоторую шаткость в своем положении. Марьенко часто видел теперь вторым стоппером Витю Марушко, прежде игравшего в «Локомотиве» полузащитника. Не по натуре Володи было оставаться в запасе, тем более в сезоне, обещавшем стать для «Торпедо» чемпионским. Конечно, вне столицы он себя не мыслил, но в двадцать семь лет (они были со Стрельцовым ровесники) и о тылах следовало подумать — и рациональный Мещеряк рассчитывал, что с золотой медалью он на неплохих условиях поиграет впоследствии и в командах рангом ниже. И он затеял интригу с целью перераспределения властных полномочий, чтобы закрепиться в составе, несмотря на козни Марьенко. Опереться в своей борьбе за выживание Владимир решил на бесхитростного Эдика, которому он откроет глаза, что денег тот получает меньше, чем завод доплачивает негласно Иванову и Воронину, что несправедливо, учитывая сегодняшний вклад Стрельцова в торпедовский успех, не говоря уж о его громком имени… Я, наверное, слишком примитивно излагаю общий замысел Мещеряка. Он, конечно же, не собирался портить отношения с Ивановым и Ворониным, находившимися в тот момент в Вишняках, где готовилась сборная СССР. Я думаю, Мещеряк надеялся иметь некоторые дивиденды за покровительство или, как сказали бы сейчас, информационное спонсорство Стрельцову. Но Марьенко оказался не глупее Володи — и моментально сообразил, как некстати может оказаться сейчас даже намек на свару между ведущими игроками. Он съездил к сборникам в их Вишняки, заручился их согласием — и отчислил Мещерякова. А Стрельцов так и не понял, что произошло и каким образом интрига могла его касаться…
С уходом Владимира связи «Торпедо» с художественной общественностью не прервались, хотя вскоре Вячеслав Соловьев и в футбол стал играть за московское «Динамо». Но в шестьдесят пятом году Марьенко пригласил, кроме Бреднева, и другого ведущего футболиста «Волги» и тоже Владимира — Михайлова. Симпатичный молодой человек Михайлов женился на знаменитой актрисе Татьяне Лавровой… Мишу Посуэло в том же году дисквалифицируют по «делу Севидова», нашумевшему поменьше, чем стрельцовское, но все-таки… Но традиция связей с актрисами в «Торпедо» сохранится.
Ресторан ВТО останется прибежищем футболистов двух московских команд — «Торпедо» и «Спартака».
А «Шахтер» немедленно уцепился за Мещерякова — защитник подобной квалификации в разгар сезона был для донецкой команды более чем кстати (Марьенко это учтет и когда через год расстанется с Батановым, сделает с помощью начальства все, чтобы Боб за «Шахтер» не играл).
И вот незадолго до игры в Киеве «Торпедо» встречается в Москве с «шахтерами».
«Торпедо» — команда капризная в том смысле, что всегда хочет сыграть с настроением; вкус к хорошему футболу привит в ней и у средних игроков: тренируются-то они рядом с выдающимися мастерами. И если сами не все могут, то умом и нутром понимают, что хорошо, что плохо. С бойцовыми командами торпедовцы, как и полагается классному клубу, в большинстве случаев справляются. Но удовольствия от таких игр получают мало. С донецким «Шахтером» у «Торпедо» счеты с финала шестьдесят первого года, когда проиграли по-глупому и выводов своевременных из бездарного поражения сделать не смогли. Тем не менее игры с «шахтарями», как говорят на Украине, шли у зиловских футболистов туго.
