— А ты для нас хороший ящик отложил? — спросил он меня.
— Нет.
— Чего же ты? Подожди! — и, остановив разгрузку, он начал искать такой ящик, где картошка была бы не очень мокрая и не очень гнилая. Нашел один, стал искать другой.
— У меня с собой рюкзак, — пояснил он мне. — Наверное, целый ящик войдет. А вам с Сергеем и Володей ведь тоже надо взять домой!
Отобрав два ящика, Коля занес их в нашу раздевалку, а потом снова вышел, прошел во двор, где были сложены пустые ящики, вынул два из них и принес мне:
— Возьми понемногу из других ящиков и наполни эти два, для счета!
В конце дня специальная машина привезла продукты улучшенного ассортимента, так как приближался коммунистический праздник — женский день 8 марта. Каждый продукт кладовщик проверял на своих весах. Привезли особо дорогой и вместе с тем остро дефицитный продукт — одну 800-граммовую банку черной зернистой икры, в красивой упаковке с английской надписью на крышке.
Я понес было икру прямо в холодильник, но кладовщик вернул меня и заметил с обидой в голосе:
— Юрий Александрович, эта банка икры стоит 180 рублей, т. е. столько, сколько я зарабатываю за два месяца работы. И если не хватит весу, я должен буду платить за нее из своего кармана.
Я никогда не думал, что металлическую банку икры в фабричной упаковке тоже надо проверять на вес, однако, не хватило 10 грамм, что кладовщик сразу же отметил в накладной.
Вечером с ведомостью в руке пришел руководящий повар. Сперва они с кладовщиком долго шептались, а потом кладовщик сделал в ведомости пометки и велел нам, грузчикам, выдать только те продукты, которые он отметил. За остальную часть продуктов, записанных в ведомости, он уплатил руководящему деньгами.
После доставки продуктов в столовую я вернулся в кладовую. Двери кладовой были прикрыты. Войдя внутрь, я увидел нескольких постоянных покупателей с портфелями. То и дело ныряя в холодильник, кладовщик выносил оттуда уже завернутые в бумагу свертки. Он взвешивал их, потом считал на счетах и говорил цену. Посетители молча рассчитывались, прятали свертки в портфели и уходили.
Потом, когда я складывал во дворе деревянную тару, мимо меня, направляясь к конторке кладовщика, прошел руководящий повар, а за ним — повар Федя с шипящими сковородками в каждой руке. Они вошли в конторку и Федя сразу же вышел обратно. Ему что-то крикнули и тогда он прикрыл за собой дверцы.
Я знал, что дверцы конторки прикрывались в двух случаях: когда кладовщик выпивал и когда он торговал… Яркий румянец на его щеках, который я увидел, когда он вновь появился во дворе, показывал что на этот раз было первое.
Когда я закончил складывать тару, то заметил, что около меня стоит какой-то важный старик и невежливо рассматривает меня
— Вам что-нибудь надо от меня? — так же бесцеремонно спросил я его.
— Я хочу с вами поговорить.
— Если вам нужно что-нибудь из столовой, — не трудитесь, — ответил я. — Я ничем вам помочь не могу.
Я уже знал, что нередко подобные старики и старухи просили принести им «несколько картошин», «несколько луковиц» или тому подобное.
— Я хотел попросить вас придти ко мне домой и еделать кое-какую работу, за плату, конечно. Я живу в этом доме и из окна все вижу. Я заметил, что вы никогда не бываете пьяным и потому решил обратиться именно к вам.
— Какую работу?
Старик немного помялся, а потом проговорил:
— Морить клопов.
Я подавил в себе горячую волну протеста и оскорбленной гордости и вспомнив о своем положении, как только мог, спокойно спросил:
— А какая плата?
— Три рубля.
— Хорошо. Я приду завтра. Какой адрес?
— Вот тут на бумажке написан адрес, — проговорил старик и протянул мне листок. — Приходите к 12 часам дня. До свидания.
* * *
Я оговорился с самого начала, что выбранный для моего рассказа день — предвыходной. Поэтому после ужина, около 7 часов вечера, мы, грузчики, пошли в Домовую Кухню к руководящей Надежде Григорьевне, которая по неписаному закону выдавала нам пайки.
— Ну, что, мальчики, пришли, да? — понимающе приветствовала она нас. Она вышла из конторки, прошла в мясной цех, взяла у мясника нож и отрезала нам три куска мяса. Глазомер у нее был такой, что она никогда не отрезала меньше 700 грамм и больше 800 грамм.
— Ну, что вам еще дать? — подумала она вслух, вовсе не спрашивая нас о том на самом деле.
Затем она пошла в холодильник и подцепила из бочки по куску жира, оглянулась вокруг себя и дала еще 5 штук яиц.
— Все, ребята!
Это был паек на выходной день. Такие же «пайки» получали все работники столовой, только качество и количество продуктов в пайке зависело от занимаемой должности. Думаю, что всем ясно происхождение продуктов для этих пайков: они тоже были украдены у посетителей столовой. Однако, мне кажется, надо объяснить, что такой порядок существовал во всех столовых и ресторанах Ленинграда и, я уверен, — всего Советского Союза! Совет-ское правительство установило месячную зарплату грузчикам и посудомойщицам — 60 рублей. Что можно купить в СССР на 60 рублей? Вот что: одну третью часть мужского костюма, или пару зимних ботинок, или один вечер скромно посидеть в ресторане, или не покупая ничего более, тратить всю зарплату исключительно на питание одного человека, да и то не досыта! Конечно, за такую зарплату никто не стал бы работать грузчиком, да и поваром тоже, ибо зарплата других работников столовой была не на много выше. Тогда коммунисты придумали для них бесплатное питание и «пайки», но не за счет государства, а за счет посетителей столовой, за счет покупателей.
Легко заметить, что подобные «пайки» существуют в СССР для всех категорий работников сверху до низу, и во всех случаях они оплачиваются не государством, а народом. Более привычно эти пайки называть «привилегиями», а самую систему — системой «привилегий».
Плата за труд в Советском Союзе складывается из двух составных частей: заработной платы (обычно в 10 раз более низкой, чем заработная плата за ту же работу в капиталистических странах) плюс привилегии. Привилегии в СССР подразумеваются не только за работу, но и за лояльность к партии, лояльность к советской власти. На средних и низших позициях под лояльностью обычно подразумевается лояльность к начальству, к его махинациям, к его беззакониям. Привилегии нигде не оговорены в законах. Поэтому никто не может требовать их для себя по суду. Если работник проявил нелояльность, его лишают привилегий без права обжалования. Поскольку привилегии часто в несколько раз превышают зарплату по своей ценности, хотя не всегда выражены непосредственно в деньгах, то лишившись привилегий, работник оказывается на положении человека, работающего бесплатно. Для элиты привилегиями считаются государственные дача и квартира в городе, возможность съездить за границу за государственный счет, ежегодные бесплатные путевки в лучшие санатории, а также право пользоваться специальными больницами и поликлиниками, специальными магазинами и столовыми со сверхнизкими ценами и т. п. Что касалось нас, грузчиков, то наши «привилегии» умещались в двух ладонях. Мы завернули их в оберточную бумагу и пошли по домам, столкнувшись в дверях с бухгалтерами, которые в свою очередь тоже пришли за пайком.
