— Ладно, ладно, а дальше там что?
— Где?!!!
— Ну «событье всех последних дней»…
— А дальше будет то событие, например, про какое вы хотите стихи заказать.
— А я вот думаю, если моей свекрови так написать, она обидится.
— Да, боже мой, на что?!
— Ну там вот она что-то застирала до дыр…
— Извините, пожалуйста, вы стихи собираетесь заказывать?
— Да, а сколько, кстати, стоит?
— Это смотря какой объём.
— Объём? Ну, так — чтоб нормально было…
— Для любимой свекрови обычно заказывают две странички. Это четырнадцать четверостиший по 25 рублей. Триста пятьдесят рублей. И я вам красиво отпечатаю на цветном принтере и в папку красивую положу (и в попу поцелую).
— А причём тут свекровь? Мы на работе хотели Нине Осиповне на сорок пять лет написать. Но что-то дорого. Я подумаю и, если что, перезвоню.
Это означает, что она никогда не перезвонит. Она сейчас по другим объявлениям долбиться будет, пока не сломает какого-нибудь несчастного из конца списка на «по четырнадцать за стишок».
Таких вот я научился распознавать и быстро заворачивать. Но не сразу, ох не сразу.
Начали выруливаться некоторые профессиональные технологии — «подсадка на интерес». Вот, к примеру, планируется юбилей профессора. В его организации создаётся специальный юбилейный комитет, который организует банкет, закупает подарки, арендует для проведения подходящее помещение и т. д. А какой-нибудь член комитета, например, доцент Степанов, назначается отвечать за стихотворный «адрес» в честь юбиляра. Этот Степанов лезет в газету, находит там объявление «поэта с тридцатилетним стажем», созванивается.
Я спрашиваю, сколько лет исполняется юбиляру, оказывается — 60.
— Ах, шестьдесят?! Предлагаю написать для дорогого профессора шестьдесят четверостиший. По одному на каждый год (1500 руб.).
Степанов соглашается, ему всё равно — деньги-то казённые. Я виртуозно расписываю всю жизнь юбиляра на шестьдесят четверостиший. Причём предварительно осведомляюсь, кто будет торжественно зачитывать. Как правило, читать заставляют того же Степанова. А вот тут внимание!!! Я пишу всё от его имени. Например, где-нибудь в девятом четверостишии: «И чтобы праздник обеспечить, чтобы остался он в сердцах, решился я увековечить это событие в стихах!»
Юбилей проходит на «ура». Особенно всем запомнились яркие, искромётные стихи, по-новому раскрывшие богатый внутренний мир юбиляра и задевшие потаённые струнки в душе почти каждого из двухсот почётных гостей. У Степанова начинается новая жизнь. Он становится постоянным гостем всех торжественных мероприятий, у него появляются собственные поклонники, которые с нетерпением ждут его очередного выступления, превознося его необыкновенный талант и выдающееся чувство юмора. И если у греющегося в лучах славы «Степанова» не хватает силы воли сразу же признаться, что никакой он не талант, а всё тот же привычный Степанов, — он мой на всю жизнь.
Кстати сказать, пресловутый Степанов совершенно не обязательно должен работать в большом учреждении. Сплошь и рядом «Степановыми» становились читавшие поздравление в узком кругу друзей. И они вдруг с изумлением открывали в своём старом знакомом такие потрясающие способности. И трудно, ох как трудно отказаться от свалившегося на голову уважения.
Уже много лет, как я не даю объявлений и не занимаюсь стихами и текстами на заказ, но «Степановы» время от времени позванивают и просят хоть что-нибудь написать: хоть эпиграмму, хоть тост, хоть «так пошутить». Я им никогда не отказываю.
Чем дольше я работал, тем легче становилось. Уже образовались шаблоны, куда достаточно было просто вставить нужное имя или знак Зодиака: «Летят года стремглав галопом, но чужд тебе их произвол, — пусть ты «Телец» по гороскопу, зато по жизни ты орёл!» — варианты: «Пусть «Дева» ты по гороскопу», «Пускай ты «Лев» по гороскопу», «Пусть ты «Стрелец» по гороскопу». И т. д. и т. п.
Или: «И пятьдесят (42, 37, 60) не есть причина, чтоб не смотрелся (смотрелась) молодцом (огурцом) со знаком качества мужчина (фемина), который дважды стал отцом (с таким сияющим лицом)».
Или вот ещё общие моменты типа: «Хотя два шага до подагры, но ты не сделаешь их, нет! — крепить без помощи «Виагры» ты будешь свой авторитет!»
Или: «Желаем бодрого настроя, весёлым и здоровым будь, а всё по жизни остальное уж, верно, купишь как-нибудь».
Или: «И я ничуть не приукрашу, сказав, что я тебя люблю, — растут, как доллар (евро), чувства наши по отношению рублю!»
Десятки таких куплетов кочевали по поздравлениям, но использованы бывали только с новыми заказчиками. Повторов со старыми я не допускал, блюдя профессиональную честь. Мы под «фанеру» не работаем!
Для своего любимого клиента Бурмистрова я уже написал 4–5 поздравлений самым разным людям и организациям. Я даже из дома перестал выходить. Он присылал по факсу необходимые сведения, я писал, отсылал ему, и в тот же день приезжал курьер с деньгами.
Однажды он позвонил, не доверяя факсу, и попросил написать несколько штук (мы с ним уже перешли на схему оплаты, не зависящую от количества) четверостиший на 45-летний юбилей одной женщины — гендиректора крупной нефтяной компании в Сибири. Он одновременно посетовал, что вот уже три года, как они хотят заключить с этой компанией контракт на поставку труб, но баба эта — чистый кремень. Ей уже и шампанское ящиками посылали, и цветы вагонами — она ни в какую!
Я спросил у него на всякий случай точную маркировку труб и после всяких дежурных славословий и неоднократного сравнивания этой женщины с «ягодкой опять» написал: «Короче, наш концерн считает, что всё у Вас по жизни есть, но очень сильно не хватает труб марки «70–06».
На премию, полученную за заключение контракта, и как следствие сразу провёрнутой после этого сделки, я мог бы печатать свои объявления двадцатисантиметровыми буквами во всю страницу каждый день в течение нескольких лет. Но в этом уже не было такой необходимости. Мой телефон заказчики передавали своим друзьям, а те своим и это было надёжнее любой газеты.
Однажды позвонила женщина, юная дочь которой — Маша — принимала участие в конкурсе «Мини-мисс Россия» или что-то в этом роде. Для второго тура юным претенденткам было предложено написать короткий стишок о себе и прочитать его перед строгим жюри. Уж не знаю, кому пришла в голову такая странная мысль, но уверен, что большинство московских стихоплётов прилично повысили своё благосостояние. Я, естественно, согласился, спросив, кто входит в жюри. Оказалось, что мама знает только двоих — Зайцева и Якубовича.
