Ознакомительная версия.
Эдуард был повержен этим письмом. Он сильно переживал и болезненно реагировал на все происходящее. «Как она могла? Ведь я так люблю ее… безумно, нежно и страстно…» – говорил король в своих мемуарах.[133] Он считал, что они вместе смогут все преодолеть, ничто не сможет их сломить, если только они будут плечом к плечу. Уоллис спорила, ругалась, пыталась переубедить, но, в конце концов, сдалась. Королевские аргументы оказались куда более весомыми, чем ее. Они остались вместе, приготовившись встретить грядущий кризис в стране, который обязательно и незамедлительно грянет после их воссоединения и брака.
Развод Симпсонов шел своим чередом и близился к концу. Для суда это было обычным, заурядным делом. Британская пресса, благодаря друзьям Эдуарда – Ротермиру, Бивербруку и Хармсворсу, – членам ассоциации газетных печатных изданий, по-прежнему отношения короля и американки не освещала.
Но все изменилось спустя две недели. Личный помощник короля Эдуарда Алек Хардинг послал записку в поместье Эдуарда, где он проводил вместе с Уоллис выходные. В ней говорилось о том, что премьер-министр и правительство жестко ставят вопрос об отношениях нового короля с американкой Симпсон; вскоре должно состояться обсуждение данного вопроса. Ситуация осложнялась тем, что теперь им вряд ли удастся и дальше таиться от прессы и британского общества. Хардинг посоветовал Уоллис немедленно покинуть страну, а королю серьезно озвучить свою позицию. Эдуард был в ярости, а Хардинга хотел просто уничтожить. Король обвинил своего помощника в начинающемся кризисе и во всем, что происходило. Потом, решив, что источником зла является не Хардинг, а премьер-министр Стэнли Болдуин, перевел свой гнев на него. Эдуард считал, что они затронули его самое больное место – гордость. Король начал паниковать, он думал, что против него готовится заговор.[134] Многие отмечали его крайнюю раздраженность и нервное состояние. Поняв, что он больше не может доверять своему личному помощнику, который в большей степени работает не на него, а на Даунинг-стрит,[135] Эдуард тайно назначает встречу своему старому другу Уолтеру Монктону в Виндзорском Замке.[136] Переговорив с ним, Эдуард, наконец, осознал, что у него больше нет выбора – он должен поставить Болдуину ультиматум, что если правительство попытается запретить ему жениться на Уоллис, Эдуард отречется. Монктон пытался убедить его, что все, что нужно правительству, это законный король, соблюдающий древние традиции их великой страны, что они будут бороться за него, и все, что ему нужно сделать, это отказаться от отношений с Уоллис, по крайней мере, в том ключе, в котором Эдуард их задумал реализовать. «Я не могу ее бросить! Мы женимся!»[137] – заявил Эдуард.
На следующей неделе Эдуард встретился с Болдуином. Все было именно так, как предупреждал его Монктон – Болдуин был настроен решительно в убеждении, что британский народ никогда не примет такого брака. В том числе, не одобрил бы подобного брака и архиепископ Кентерберийский, возлагавший на будущего короля Эдуарда VIII очень большие надежды. Он считал, что союз с разведенной женщиной, и уж тем более с какой-то там американкой, был неприемлем самым категорическим образом. А идти против церкви было бы чревато последствиями. Болдуин оставил Эдуарда в «разбросанных» чувствах и без намека на какой-либо выход из сложившейся ситуации.
Вечером того же дня Эдуард встретился со своей матерью, чтобы посвятить ее в дальнейшие планы и просьбу о встрече с Уоллис Симпсон. Мария Текская беседовала с сыном мягко и с пониманием, но все же сочла своей первостепенной задачей напомнить ему о долге. Он родился не простым человеком, а с бременем ответственности за страну, за народ, за честь и достоинство своей нации. И что же он на самом деле делает? Пока, кроме позора, он своей стране еще ничего не принес. Мать просила сына опомниться и вернуться на должный, истинный путь его божественного предназначения. Она сказала, что не только не хочет, но и не имеет права встречаться с избранницей Эдуарда. Мария была ошеломлена услышанным, что Эдуард, если понадобится, отречется, но непременно женится на своей любимой женщине. Он умолял мать с ней встретиться и просто поговорить, но королева была непреклонна. Нет! Она не могла, не хотела, и никогда бы не приняла Уоллис Симпсон. Уоллис была, в ее глазах, самой настоящей авантюристкой, и Мария отзывалась о ней далеко не так, как хотелось бы Эдуарду. Семья ее не примет никогда.
Новость о том, что Эдуард променяет трон на «эту», приносила нескончаемую боль несчастной матери. Ничто в ее жизни не могло принести ей столько разочарования и досады, как эта новость. Мария однозначно приняла сторону Болдуина и правительства относительно намерений сына жениться на американке, у которой было два официальных брака и непонятно, сколько еще мужчин; которая посмела претендовать на руку и сердце короля Соединенного Королевства. На протяжении всей своей жизни королева Мария ставила долг перед страной превыше всего – выше семьи, выше детей, выше собственных желаний и эмоций. То же должен и обязан был сделать Эдуард. Она настаивала, чтобы он, наконец, занялся своими обязанностями и оставил Уоллис.
Пусть неполностью, но все же королева-мать смогла затронуть чувство долга сына, и в середине ноября 1936 года Эдуард отправился в поездку по южному Уэльсу для того, чтобы иметь хоть какое-то понимание ситуации в своей стране. Толпа приветствовала его, люди махали, радовались и плакали. Искреннее сочувствие короля трогало их до самого сердца; они были счастливы, что новому правителю есть до них дело, что, возможно, вскоре за его визитом последуют долгожданные перемены. Где бы Эдуард ни находился, куда бы он ни приехал, он произносил одну и ту же фразу, ставшую впоследствии знаменитой: «Что-то нужно делать!» Само собой, никаких действий дальше не следовало.
Уоллис в это время шикарно жила в Лондоне. У нее было столько украшений, что несколько семей могли безбедно жить на них чуть ли не несколько лет подряд. Она начала привыкать к мысли, что она будет королевой, по крайней мере, Эдуарду удалось ее в этом убедить. Она писала одной своей американской приятельнице: «Как бы странно это ни казалось, но я буду королевой Англии!».[138] Существуют некоторые сведения, что она даже заказала себе белье с королевскими инициалами. Как любая женщина, Уоллис была актрисой, и начала вживаться в свою новую роль. Однажды ей сделали замечание в дамской туалетной комнате, что Уоллис ведет себя невежливо по отношению к остальным дамам. На что она резко им ответила: «Не смейте со мной так разговаривать – я королева!».[139] Многие стали замечать, что Уоллис сильно заносит, и что ей стоило бы, наконец, взять себя в руки и сделать единственно правильный шаг – уехать из страны. Некоторые даже говорили, что ей стоило бы сделать это еще много месяцев назад, на что Уоллис легко отвечала: «А зачем?! Ведь король, в любом случае, последует за мной, куда бы я ни направилась…»[140] Однажды Уоллис объяснили, что с королем возможен морганатический брак,[141] при котором она не будет правящей королевой, а лишь принцессой-консортом,[142] что было несколько унизительным, но подходящим для ее ситуации с Эдуардом. Но это было возможно только с согласия премьер-министра, правительства и доминионов.
25 ноября 1936 года король заявил Болдуину, что хочет заключить с Уоллис морганатический брак, и что премьер-министр должен в самое ближайшее время поднять данный вопрос в парламенте. После обсуждения, 27 ноября Кабинет и главы доминионов дали отказ на подобный брак. 2 декабря Болдуин сообщил об этом Эдуарду. Премьер-министр и сам был против морганатического брака, видя три варианта решения: отстранить Уоллис Симпсон от Эдуарда и дать ему возможность выполнять свои обязанности суверена; свадьба с Уоллис, несмотря на противостояние правительства, после чего министры обязаны будут подать в отставку; отречение.
Уоллис, особо не разбираясь в ситуации, была убеждена, что Болдуин намерен избавиться от Эдуарда любыми путями. Это ее так взбесило и вывело из состояния равновесия, что ей пришлось на некоторое время уйти в тень и восстановить душевные силы. Она уехала в личное имение Эдуарда Форт Бельведер. 28 ноября 1936 года она по телефону сообщила Эдвине Маунтбеттен (супруге Герцога Луи Маунтбеттена, адмирала флота), что «Я лежу тут, и раздумываю, какое бы решение мне следует принять».[143]
Стэнли Болдуин, после часового разговора с Эдуардом в Букингемском дворце, наконец, поставил ему ультиматум: если король обещает не форсировать свадьбу, то правительство Болдуина подаст в отставку; в противном случае, лидер лейбористской партии Клемент Эттли уже пообещал, что если король и впредь будет так действовать, новое правительство сформировано не будет, что, очевидно, породило бы ненужные брожения в обществе и политический кризис. Таким образом, король мог жениться на ком угодно, но тогда кабинет консерваторов уходил в отставку, а лидер либералов отказался бы сформировать новое правительство. Кабинет министров собрался на специальное заседание, чтобы заслушать отчет Болдуина о королевской женитьбе. Премьер-министр заявил правительству, что морганатический брак невозможен, поэтому правительство должно выбирать: либо признать жену короля королевой, либо требовать его отречения.
Ознакомительная версия.
