Могли ли корректировать количество побед в высших штабах? В сторону уменьшения заслуг вряд ли. Особенно в авиации. Мой 129-й гиап во время ВОВ уничтожил 546 немецких самолетов, и я думаю, что эта цифра достоверная. Наш полк по результативности вошел — как сейчас говорят, «по рейтингу» — в первую семерку истребительных полков Красной Армии. Комиссары, особисты, финчасть, прочие штабные соглядатаи у нас строго следили за количеством сбитых немецких самолетов, и приписки были невозможны. При чем здесь финчасть? Так нам платили за сбитые. Если не ошибаюсь, за истребитель давали 1000 рублей, за бомбардировщик 1500 рублей. Эти премии мы переводили в Фонд обороны.
— Правда ли, что летом 1944 года был подписан указ о присвоении Гулаеву звания трижды Героя Советского Союза, аннулированный через два дня после издания якобы за пьяный дебош в московском ресторане?
— Указа такого не было. Я знаю другую версию происшедшего в Москве. Группа летчиков получила в Кремле Звезды дважды Героев СССР. После вручения был банкет, по завершении которого наши асы вернулись в гостиницу. Хоть и крепко поддавшие, но на своих ногах!..
Заходят в свой номер, а там — турки сидят… в фесках… кофе пьют… Наши герои от такой наглости одурели, выкинули турецких товарищей в коридор — и только потом поняли, что нужные номера находятся этажом ниже.
Турки оказались из состава дипломатической миссии, и инцидент замять не удалось. Последовала жалоба в Наркомат иностранных дел, Молотов доложил Сталину, ну, и вождь приказал примерно наказать «отличившихся». Всех участников банкета вызвали к маршалу авиации Новикову, построили по ранжиру, и Новиков начал громогласно обещать сослать всех и в штрафбаты, и в Сибирь… Подходит к Гулаеву: «Сколько сбитых на счету?» — «57 сбитых, товарищ маршал!» Новиков в ответ: «Пока я жив, третью Звезду Героя не получишь!» — ну, что-то в этом духе… Все обошлось, никаких репрессивных мер к ним принято не было, Гулаев вообще в Москве остался — в академии учиться. А других вариантов этой истории я не слышал.
— Какую роль играл особый отдел в вашей части, какое было отношение к особистам?
— Боялись их… Это точно… Если ты сбит над вражеской территорией и вышел к своим, не попав в плен, то трясли в особом отделе недолго, даже обходилось без отправки в фильтрационный лагерь. Если кто попадал в плен, а потом сбегал — тем занимались вплотную. И неважно — успел ты попартизанить или нет. Например, наш летчик Ремез бежал из плена и буквально через месяц был возвращен в строй. Другой летчик, Лебедев, после побега от немцев еще несколько месяцев ждал разрешения на полеты. В конце войны проверки стали более жесткие, если не сказать жестокие.
Летчиков, освобожденных из концлагерей, вообще в армию не возвращали.
Мне рассказывали, что только в дальней авиации по просьбе генерала Голованова Сталин разрешил сбитым над немецкой территорией летчикам и вышедшим к своим — возвращаться в строй без особых проверок. Хотя хватает и примеров, когда летчики, бежавшие из плена, такие, как Лавриненков, Драченко, получили звание Героя.
А так особист гулял по аэродрому, летчиков не «профилактировал», но если кто лишнее болтал, то сразу становился его «клиентом». Перелетов к врагу на моей памяти не было. Но командира нашей дивизии Немцевича, по прозвищу «Батя», сняли после одной истории. Его жена служила начальником связи в нашей дивизии, в звании майора, и на самолете У-2 по ошибке села у немцев. На допросе она выдала все, что знала. Жора Ремез сидел у немцев в соседней камере и был в курсе происходящего. Через несколько недель Жора сбежал, перешел линию фронта и на «фильтре» в особом отделе поделился с чекистами информацией. После этого Немцевича перевели служить в тыловой округ, а что стало с его женой, я достоверно не знаю.
— Приходилось ли вам встречать на земле сбитых вами немецких пилотов?
— Нет, не доводилось. На моем боевом счету есть две победы над румынскими летчиками, но их после пленения к нам на «знакомство» не привезли. Кстати, румыны летали очень прилично и в бою не пасовали, что бы там сейчас о них в мемуарах ни писали. Это я только в кинохронике видел, как летчик Гольдберг сбивает германского аса над аэродромом дивизии Покрышкина и немец просит показать победителя.
Был у нас вот какой случай. Аэродром нашего полка прикрывала зенитная батарея. Все зенитчики были в возрасте примерно 35—40 лет, и мы называли их «деды». Так они умудрились сбить американский бомбардировщик, кажется Б-17, который после бомбардировки румынского порта Констанца шел на посадку на советский аэродром! Союзник шел с подбитым мотором, на малой высоте, ну и наши «деды» по нему успешно «поупражнялись». Потом оправдывались, мол, силуэт незнакомый и так далее… Хорошо, что американский экипаж успел выброситься с парашютами и все благополучно приземлились. Вот этих «товарищей по оружию» привезли к нам на аэродром. Английского в полку никто не знал, но с американским штурманом я немного поговорил на идише. Напоили и накормили союзников, как в «лучших домах», а наутро их увезли. И что примечательно, наших зенитчиков за «теплую встречу» не наказали.
— В вашем полку было принято украшать самолеты лозунгами? Помните ли вы свои позывные, номера самолетов, на которых летали?
— Позывные уже не припомню, обычно называли в воздухе друг друга по номерам самолетов, а в бою — по имени. А вот прозвища некоторые в памяти сохранились: Голованов — «Юрик», Лусто — «Пупок», Бургонов — «Цыган», Никифоров — «Перепуг».
[Голованов Борис, младший лейтенант. Воевал в составе 129-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях в воздушных боях лично сбил 3 самолета противника.
Лусто Михаил Васильевич, старший лейтенант. Воевал в составе 129-го гиап (27-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 170 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 18 самолетов лично и 1 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (дважды), Красной Звезды (дважды), Славы 3-й ст., медалями.
Бургонов Николай Федорович, лейтенант. Воевал в составе 129-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 99 боевых вылетов, в воздушных боях лично сбил 8 самолетов противника. Сбит в воздушном бою 31 мая 1944 г., попал в плен, вернулся после войны.
Никифоров Петр Павлович, капитан. Воевал в составе 929-го иап, 487-го иап и 129-го гиап (27-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил более 300 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 19 самолетов лично и 4 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (четырежды), Отечественной войны 1-й ст. (дважды), Красной Звезды (дважды), медалями.]
