но лишних вопросов не задает. Перевозник молча подписывает заявление Анатолия Михайловича.
Разъясняется эта сцена через месяц, когда Ситников возвращается из отпуска. В главке его с нетерпением ждут. Павел Филиппович говорит: «Принимай Монинское дело. Министр выделил тебе машину». Из разговора с Перевозником сыщик убедился, что инициатором разбирательств выступает именно Апакидзе. Удивительно: всего-навсего майор БХСС. Возможно, он действует по чьему-то поручению. Не отвлекаясь больше на посторонние вопросы, Ситников стал вникать в оперативные материалы.
Все события свежи в памяти Анатолия Михайловича:
«Суть мошенничеств простая. В Дагестане, Калмыкии, других регионах Союза стригут овечек. Грубая шерсть поступает в ПОШ — цех первичной обработки, затем — в цех по изготовлению пряжи. И так далее. Шерсть третьей категории проводят по первой категории. Могут песка в сырье подсыпать, чтобы вес увеличить. Такой мудреж идет. Мы создали пять бригад и поехали по регионам. Я отправился в Ростовскую область. С нами в связке работала бригада следователей, которой руководил Савелий Владимирович Матвеев. Помню, приезжаем в Ростов, оттуда направляемся в Сальские степи. Взяли там за шиворот деятеля, который сдавал шерсть в Монино. Он все и выложил. Нам во всем шли навстречу. Мы могли ребят из Комитета подключать. Такие безобразия вскрылись — дальше некуда! Один заготовитель с Кавказа больше миллиона рублей украл (доказали ему в суде меньшую сумму). Свезли этих жуликов на самолетах в Москву. Они дали признательные показания. Параллельно проводились обыски, изъятия, экспертизы. Цехом первичной обработки шерсти руководили Козлов и его зам Колесников. Их тоже доставили на Петровку. Они дали показания. Громкое получилось дело. После Монино мы отправились развивать успех на комбинат по переработке шерсти в Невинномысск — самый крупный в Европе. И там было много посадок. Размах хищений в Невинномысске оказался еще больше, но то расследование не приобрело такой широкой известности, как монинское».
Апакидзе тем временем выполнял свою часть работы. В чем она заключалась? Находясь непосредственно на комбинате, он организовывал проведение экспертиз, осмысливал, как работают межрегиональные мафиозные схемы в шерстяной промышленности. В помощь ему для проведения негласных операций был направлен один из руководителей агентурного отдела ГУБХСС Анатолий Бакрадзе. «Вилен был реальным организатором расследования. Он глубоко разбирался в тонкостях трикотажного производства», — говорит Анатолий Леонидович. И добавляет: «Я тогда с ним и познакомился. Этот оригинальный человек меня не раз поражал. Приведу такой случай. Мы проводим на комбинате инвентаризацию, фиксируем остатки. Производственники работают в три смены. В этих условиях нам трудно наладить полный контроль. Настаиваем, чтобы они перешли на двусменный график — бесполезно. Шлем письма в министерство — оттуда приходят отказы. Другой бы отступил, но Вилен не такой. „Ах так! — говорит. — Я решу этот вопрос“. Как-то вечером выезжаем на машине с комбината. Продвигаемся вдоль высокого забора, над которым нависают прожекторы. Светло. Вдруг, к моему удивлению, Вилен останавливается, достает из багажника винтовку: паф-паф по лампам! Наступает темнота. Ночью они не могут работать. Пришлось им перейти на две смены. В характере Апакидзе было немало авантюрного, должен сказать. Но он своего добился в интересах расследования».
О том, что в Монине Апакидзе развернул бурную деятельность, свидетельствует и Виктор Алексеевич Катков, тогда — старший оперуполномоченный БХСС из Тбилиси. Вилен вызвал его на подмогу. Прибывшему в Монино Каткову, прекрасному техническому специалисту, Вилен сообщил: «Щёлоков рекомендовал за спецсредствами в КГБ не обращаться, потому что тогда будут работать их операторы. Нам нужно самим все наладить». Несомненно, руководству МВД не хотелось славу разоблачения монинского спрута делить со «старшими соседями», которые имели обыкновение приписывать себе все заслуги по реализованным делам, а в провалах обвинять милицию. Апакидзе и Катков напичкали записывающей аппаратурой кабинеты должностных лиц комбината. Виктор Алексеевич заметил, что не всем своим оперативникам Вилен доверяет.
— Он был откровенен со мной и еще с двумя технарями, а о четвертом сказал: «Ни в коем случае не давайте ему информацию».
На комбинате в ходе следствия произошло серьезное ЧП: покончила с собой секретарь парткома. Кто-то сообщил в ЦК, что ее убили, причем по заказу Апакидзе. Начальник главка Перевозник вызвал Бакрадзе: «Министр требует разобраться». Обстоятельства происшествия изучались скрупулезно. Была сделана эксгумация тела самоубийцы. Анатолий Леонидович летал встречаться с сыном покойной, проходившим срочную службу. Стали известны события рокового дня. Секретарю парткома комбината позвонили из министерства, сообщили, что ее снимают с должности. Впавшая в отчаяние женщина выпила уксусную эссенцию. Когда боли стали невыносимыми, она принялась бить себя ножницами в грудь. Сын стал свидетелем ее кончины. Рапорт Бакрадзе начальник главка вручил Щёлокову, тот доложил о результатах проверки выше.
Под новый, 1980 год министр внутренних дел СССР Николай Щёлоков направил партийному руководству страны докладную записку под названием «Об условиях, способствующих хищениям шерсти в системе ее заготовки и первичной обработки». Ее содержание было очень болезненным для Министерства легкой промышленности. Министр утверждал, что его ведомство вскрыло ряд опасных групп расхитителей, действующих в шерстяной отрасли. В записке перечислены организации из 15 регионов страны, а также правительственные органы, задействованные в преступной схеме. Расписана технология хищений. Мало того, проанализировано положение в отрасли и даны рекомендации по профилактике подобных злоупотреблений. Вот что отмечали милицейские аналитики: «С сознательным нарушением технологии обрабатывалось до 90 процентов всей принимаемой шерсти. Условия и возможности для хищений создает сам существующий органолептический метод оценки качества шерстяного сырья (то есть это качество оценивалось на глазок. — Авт.). Принятый порядок планирования производства и заготовок шерсти по грязному волокну также создает возможности для злоупотреблений. Именно стремление выполнить план любой ценой при низких физических настригах побуждает руководителей сельскохозяйственных предприятий входить в сговор с представителями заготконтор, которые при приемке преднамеренно завышают процент выхода чистого волокна, фиксируя тем самым выполнение плана». Как видим, обзор сделан очень качественно. Чувствуется рука специалиста. Теперь мы знаем, что этим специалистом был Вилен Харитонович Апакидзе, на тот момент — майор милиции из Грузии.
Меры по результатам расследования принимал недавно переведенный в Москву секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев.
Впервые Москву Вилен увидел в 1956 году. Мельком, когда вместе с другими новобранцами направлялся на службу в Венгрию. Тогда у него возникла мечта — однажды поселиться в этом городе и добиться в нем успеха.
И вот его юношеская мечта близка к воплощению. Он готов к тому, чтобы работать в союзном МВД, и не на рядовой должности.
В высоких кабинетах на Огарева, 6, знают Апакидзе. Приведем одно из многих свидетельств. Валерий Дмитриевич Пахомов (в те годы — начальник отдела в главке БХСС) вспоминает: «В конце 1979
