Ознакомительная версия.
С Америкой дело пока задерживается, ибо мы не можем окончательно договориться, пока из Москвы не придет бумажка с печатями Совкино, предоставляющая нам право лично подписывать договор.
В Англию едем на той неделе, ибо в пятницу выезжаем в Гамбург, Киль и еще пару городов для докладов.
Ну, пожалуйста! Не сердитесь! Честное слово, нет времени. Целую и с искренней радостью приветствую.
Ваш Гриша.
Эсфирь Шуб – кинорежиссер-документалист, сценарист, киномонтажер, киновед. Автор документального фильма «Падение династии Романовых» (1927).
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
Привет, дорогая Эсфирь Ильинишна, из Гамбурга и его замечательных улиц, переулков, кабаков, гавани и пр. Описывать, конечно, можно, только в книге, но не в письме. Каждый день – книга, каждый час – глава.
Очень интересно. Привет!
20 октября 29 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
London. 1/XI. 29 г.
В Лондоне я чувствую себя, как в гостях у Перы.
Весь Лондон напоминает Перину квартиру, а наша квартира – Перину комнату. Дочь хозяйки нашей очень на Перу похожа и так же говорит по-английски. А когда мы были в Берлине, то против наших окон всегда горела вывеска «Konditorai “Pera”».
Вот поэтому, очевидно, мне все время кажется, что я много Пере пишу, а когда подумаешь – выходит не очень много.
Извините, Перл! Извините! Но еще немного часов, чтобы разобраться в этой сложной стране, и тогда напишу.
Еще минутка есть…
Писать придется много и интересно. Видели 4 тонфильма. Тонфильм будет сильнейшим и интереснейшим искусством из всех существующих ныне искусств. Техника потрясающая, а работники дураки, абсолютно не понимают возможностей. Дня через 3–4 выяснятся сроки нашей работы над «Генералкой», и я подробно Вас информирую.
Я должник, Пера, Ваш, ибо непременно должен написать о Гамбурге – это потрясающее и ужасное место на земле.
Что делать с Оленькой? Не представляю пока – никаких возможностей не было, и денег в обрез. Скучаю страшно по ней и по Вас, ибо, хоть и по-разному, я обеих ведь очень люблю.
Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Ю. И. ЭЙЗЕНШТЕЙН[127]
Дорогая Юлия Ивановна, не сердитесь…
Я ежедневно собираюсь описать Вам наши приключения и нашу жизнь. Но каждый день неожиданно срочные дела, и не хватает времени.
В общем, все очень хорошо. Впечатлений много. Здоровы все и веселы. Не сердитесь – напишу.
Ваш Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
London 4/XI-29 г.
Перл!
Вчерашний день в моем дневнике записан так: «Наш переулок называется японским».
Это потому, что на Лондонском еврейском рынке к нам подошел человек и сказал:
«Очень приятно слышать русский язык». «Вы давно из России?» – спросил я. «С 1902 года. Наш переулок – японский. А вы откуда? Ай!» – возмутился человек из Одессы.
Половина рынка оказалась из Одессы.
Чудный город Лондон и требует описания. Времени, времени нет!
Это ужасно и вместе с тем замечательно. Не сердитесь, что такое идиотское письмо. Пишите сами.
Пишите, Перл!!!
Вы нас совсем забросили и забыли – и Вы, и Ольга. А любим мы Вас и скучаем очень.
Пишите. Старик и Эди целуют[128].
Посылаю Вам пригласительный билет на вечер, который состоялся после просмотра «Потемкина».
«Эти несколько дней “творю” Вам письмо: пессимистическое, трагическое и минорное. Если выйдет “очень”, порву, не отправлю. А пока обнимаю, Старик». (Приписки С. Эйзенштейна – Ю. С.)
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
London 14/XI. 29 г.
Привет, дорогая Эсфирь Ильинишна, и траур всего Лондона в честь долгой разлуки с Вами. Извините, что не пишу. Но это только от того, что много надо писать.
Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Paris 23/XI. 29 г.
«Для кого-то Париж потускнел, но парижанки остались такими же грациозными, какими были и раньше». А. В. Луначарский.
Привет, Перл, из этого очаровательного города, в который мы прибыли вчера и устали смотреть уже многое. Подробности своевременно.
Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
Дорогая Эсфирь Ильинишна!
Большое спасибо за открытку из Ялты. Меня извините, что не пишу, но это от того, что пишу дневник, который становится многотомной книгой[129]. Приказ о подарках будет выполнен.
Ваш Гриша.
Paris 29/ XI-29 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
(на фото открытки с Эйфелевой башней)
Привет с наивысшей европейской точки!
Гриша.
Paris 4/ XII.29 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Paris 11/ XII-29 г.
Ну, знаете, ПЕРЛ!
Можно раз, можно два – но нельзя не получать от Вас писем два месяца. Так подохнуть можно от скуки по Вас и вообще без сведений.
Я затрудняюсь в момент определить, кто тут сволочь. Почта, что ли, берлинцы или еще кто-нибудь[130]. Очень интересно иметь от Вас хоть маленькие записочки – о больших письмах мы уже и мечтать перестали.
2 декабря опять едем в Лондон в силу деловых обстоятельств, и там, я, кажется, буду иметь возможность упорядочить огромный литературный материал и завалить Вас статьями и фельетонами.
Новый год будем встречать в Сан-Морице – самом шикарном курорте нашего времени.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
London 10/ XII-29 г.
Перл!!! Дорогая!!!
Можете верить… можете – нет…
Я никогда так много не писал, как в эти дни Европейского путешествия…
Я ежедневно пишу несколько страниц дневника, записываю технические вещи и сижу за письменным столом по несколько часов. И от этого набухают чемоданы записными книжками, и из этого могут получиться хорошие книги и мемуары, если на старости лет мне удастся обработать эти стремительные записки сумасшедшего 25-летнего Александрова.
В связи с этим про меня черт знает, что думают: сифилис, педераст и еще хуже. А я на все положил и занимаюсь исключительно профессиональным делом[131]. Привет Оленьке…
С. ЭЙЗЕНШТЕЙН – Г. АЛЕКСАНДРОВУ[132]
Дорогой Гирш!
Как ни странно, я доехал благополучно. Этим пароходом ехать очень хорошо. Сидел один в четырехместной каюте, нисколько не блевал, и даже не было потуг на это.
Сегодня ночую здесь.
Из разговора с Риндичем (личность не установлена. – Ю. С.) выяснилось, что Шамито (немецкий продюсер и кинопрокатчик. – Ю. С.) к «Генералке» относится вообще незаинтересованно и скверно. Поэтому постарайся с ним сговориться обстоятельно о выпуске в Берлине.
Ознакомительная версия.
