Это общее понимание если и подверглось корректировке, то в первую очередь в том, что касается периодизации соборов. Со временем историки обратили внимание, что перед ними не какое-то раз и навсегда сложившееся явление или форма, а постоянно развивавшийся орган земского представительства, просуществовавший около полутора веков от Ивана Грозного до Петра Великого. Царствование Михаила Федоровича в истории земских соборов сыграло важнейшую, хотя и не однозначную роль.
Факт выбора царя на земском соборе показывает, какой важной была их роль в политической системе Московского государства. Обращаясь к выборам царя на земском соборе в 1613 году, основывались на прецеденте, связанном с избранием на царство Бориса Годунова. Об этом достаточно красноречиво свидетельствуют даже текстуальные совпадения двух «Утвержденных грамот» об избрании царей: в 1598 и 1613 годах. Однако в исторической действительности картина собора была сложнее, чем работа компиляторов «Утвержденной грамоты» 1613 года. За пятнадцать лет Россия прошла огромный путь от «контролируемого» избрания Бориса Годунова при «безмолвствии народа», гениально угаданном А. С. Пушкиным, до разгула послесмутной вольницы, для которой не оставалось никаких авторитетов.
Уже в начале XX века историки обратили внимание на то, что инициатива избрания царя Михаила Федоровича исходила не от бояр, а от казаков. С открытием А. Л. Станиславским в 1980-х годах «Повести о земском соборе 1613 года»[38] впервые удалось детально реконструировать предвыборную атмосферу избирательного собора и убедительно подтвердить давние наблюдения исследователей.
«Повесть…» самым красочным образом рисует доминирующее положение казаков в Москве в феврале 1613 года. Именно вольные казаки, во многом составлявшие московское ополчение, заставили Боярскую думу и собор сделать выбор в пользу Михаила Романова. Бояре уже готовы были бросить жребий, «кому Бог подаст», но казаки воспротивились этому. «Повесть…» передает речь атаманов и казаков на соборе, адресованную к знати: «Князи и боляра и все московский велможи, но не по Божей воли, но по самовластию и по своей воли вы избираете самодержавна. Но по Божии воли и по благословению благовернаго и христолюбиваго государя царя и великаго князя Феодора Ивановича всеа Росии при блаженной его памяти, кому он, государь, благословил посох свой царский и державствовать на Росии князю Федору Никитичу Романова. И тот ныне в Литве полонен, и от благодобраго корени и отрасль добрая, и есть сын его князь Михайло Федорович. Да подобает по Божии воли тому державствовать». И не столь важно, что в этой речи содержится ссылка на еще одно мифическое благословение на царство, полученное якобы от царя Федора Ивановича Федором Никитичем Романовым, почему-то возведенным в княжеское достоинство, которого у него никогда не было. Главное, что казакам никто не мог воспротивиться («боляра же в то время страхом одержими и трепетни трясущеся»). Только дядя будущего царя Иван Никитич Романов якобы пытался возразить, охраняя то ли свои интересы, то ли бедную голову племянника: «Тот есть князь Михайло Федорович еще млад и не в полне разуме». Но казаки, уже почувствовавшие свою силу, с таким невнятным возражением справились легко и не без ерничества: «Но ты, Иван Никитич, стар верстой, в полне разуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прироженный, и ты ему крепкий потпор будешь». Все завершилось тем, что бояре «целоваша… крест» новому царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Руси.
21 февраля 1613 года было обнародовано решение земского собора об избрании на царский трон Михаила Романова. Но история его царствования начинается чуть позднее. Завершая свое исследование о нижегородском движении 1611–1612 годов, П. Г. Любомиров назвал дату окончания юрисдикции земского совета и передачи его функций новому царю — 25 февраля 1613 года. Л. М. Сухотин, изучавший документы первых лет царствования Михаила Федоровича, также обращал внимание, что начиная с 26 февраля 1613 года все раздачи поместий и окладов служилым людям считались уже сделанными «по государеву указу»[39]. В разрядных книгах, учитывавших важнейшие служебные и придворные назначения, сохранился текст так называемой окружной грамоты об избрании на царство Михаила Федоровича, отправленной во все города и уезды 25 февраля 1613 года[40]. После этой грамоты властью в стране от имени Михаила Федоровича стала распоряжаться Боярская дума.
Один из первых указов Боярской думы 27 февраля 1613 года отменял прежнюю, установленную еще правительством ополчений, практику удовлетворения денежных нужд служилых людей на местах из городских и уездных доходов. Не дожидаясь приезда Михаила Федоровича из Костромы в Москву, новое правительство пыталось организовать централизованный сбор и расход денег из государственной казны. Деньги в условиях разорения кремлевской казны требовались прежде всего на подготовку царского венчания. В конце февраля и начале марта 1613 года грамоты о присылке разных денежных доходов в Москву получили Владимир, Волхов, Боровск, Калуга, Воротынск, Волок Ламский, Зарайск, Переславль-Рязанский, Тверь, Торжок, Тула. В грамотах содержался запрет воеводам использовать собиравшиеся деньги, предназначавшиеся для встречи царя в Москве: «А однолично б есте четвертных денежных доходов сами не имали и никому не давали, и старостам, и целовальникам ни на какие расходы денег давать не велели ж, а сбирая те деньги, присылали к Москве наспех. А дати де деньги государю всяким служивым людем на жалованье для государева царского венчанья и приготовить ко государеву приезду всякие обиходы». В грамотах содержалась и несвойственная официальным документам в обычное время приписка, извиняющая за суровость мер: «а ведаете и сами, что в государеве казне денег и запасов нет»[41].
Согласно существовавшей практике вслед за избранием на царство следовала присяга всего населения и всех сословий государства новому царю. То, что эта присяга не обещала быть простым делом, подтверждают события, разыгравшиеся в Казани, где дьяк Никанор Шульгин попытался едва ли не воссоздать Казанское царство. Однако казанцы свергли его и присягнули Михаилу Федоровичу около 15 марта 1613 года[42].
В то время, когда по городам рассылали специальных посланников для приведения к присяге жителей Московского государства, сам избранник отсутствовал в столице и его реакция на избрание не была известна. Правда, есть свидетельства о том, что как только выборные на соборе 4 февраля 1613 года остановились на кандидатуре Михаила Федоровича, в Кострому были посланы боярин Борис Михайлович Салтыков и его брат Михаил Михайлович Салтыков, которым предстояло узнать мнение Марфы Ивановны и Михаила. Однако это больше похоже на легенду, сочиненную задним числом Салтыковыми — близкими родственниками нового царя и фаворитами первых лет его царствования. В наказе, выданном 2 марта 1613 года официальному посольству, отправленному от земского собора уговаривать юного Михаила и его мать, говорилось, что «ехать к государю в Ярославль или где он государь будет»[43]. В таком официальном документе совсем ни к чему было скрывать действительное местонахождение Михаила Романова. Скорее, на соборе было известно, что он выехал вместе с матерью в Ярославль после освобождения Москвы в 1612 году, а дальнейший их маршрут послам предлагалось уточнить на месте.
