Ознакомительная версия.
Что творится у меня внутри, я тщательно скрываю. Ведь пройдет немного времени, и я вопьюсь в нее всем, чем только можно – членом, зубами, руками, ногами, языком.
Волнительный момент. Снимается блузочка. Снимая ее, она поднимает руки вверх, и я вижу свежевыбритые подмышки.
Мужчины! Вы же знаете, как сладко целовать женские подмышки, прижимаясь к ним лицом, да притом если они пахнут французскими духами. Снимается лифчик, освобождая два больших нежнейших полушария, нисколько не опускающихся вниз. Снимаются юбочка, туфельки и чулочки. И вот она стоит передо мной в свои 20 лет голая, свежая, как сдобная булочка. Я сгораю в страсти. Но лобке нет треугольничка – растительного покрова. Она гладко побрита, т. е. эта часть тела как у 11-летней девочки.
«Вот это да!» – думаю я. Ну, раз так, значит, так. Принимаю с удовольствием. Мне хочется откусывать от нее маленькими кусочками частицы ее тела. Но я держу себя в руках. Медленно раздеваюсь и встаю перед ней.
Я представляю собой симпатичного мужчину 22-х лет с узким лицом, довольно глубоко сидящими глазами, очень живыми. Рост у меня невысокий, 1 м 64 см. Хорошо развитая спортивная грудь, в меру покрытая темными волосами.
Хорошие ровные плечи и развитые бицепсы на руках. Стальной живот с рельефной мускулатурой. Немного кривоватые ноги устойчиво держат меня на земле. Они минимально покрыты волосами. Попа крепкая, нормального размера. Эти хорошие формы дал мне институт спорта и ему я очень благодарен за это.
Глаза у меня карие, очень выразительные, хотя и небольшие. Что касается моего мужского достоинства в его физическом выражении, то позволю себе сделать маленькое отступление. В оркестре есть скрипки и виолончели. Так вот, их величине соответствуют смычки.
Я с друзьями часто бывал в бане, ну как в фильме «С легким паром».
Так получилось, что все мои друзья, как очень крупные ребята, играли бы на скрипках. Их мужское достоинство больше соответствовало среднему смычку. Я же был наделен смычком от виолончели. Если я возбуждался, то на этот смычок можно было навесить приличную гирю, и он бы не сломался.
Я и стою перед Зоечкой в том виде, который описал: очень возбужден, в висках и между ногами пульсирует кровь. С другими женщинами я бы мог сбить это пламя страсти с помощью «увертюры». Но это мне не поможет. Она в Сексе ничего не понимает, да и не скоро поймет. Я сажусь на стул и зову ее: «Зоечка, иди ко мне». Она подходит. «Повернись ко мне спиной и садись ко мне на колени». Она садится и вскрикивает. Я обнимаю руками ее груди и тихонечко заставляю опускаться вниз.
Я медленно нажимаю на нее, и она скользит по моему горячему, очень большому для нее члену С большой силой обхватив ее грудь, я заставляю ее опускаться. Мне надо, чтобы она своей попкой коснулась моих колен и, наконец, несмотря на ее всхлипывания, она их касается.
«О, Ферри! Мне кажется, что ты достанешь до моего сердца». «Не достану, Зоечка, до этого надо немножко подрасти». Сев на меня очень плотно, она вдруг захотела меня обнять руками. Рановато. Ведь сесть мне на колени – это все равно, что преступнику во времена Ивана Грозного сесть на приличный кол. Но «чертовка» находит выход. Она медленно поворачивается и уже сидит боком ко мне, а затем перебрасывает одну ногу через меня и оказывается ко мне лицом. Как она ухитрилась это сделать, я не понимаю.
Ей было очень больно по первой. Теперь она лицом ко мне. Мое лицо упирается в ее роскошную грудь, руки обнимают за талию. Она прижимается ко мне, крепко обнимает меня и замирает, в глубоком поцелуе сплетаясь с моим языком. Так мы сидим, тихо поднимаясь, опускаясь, покачиваясь где-то 30 минут. Затем она кладет свою головку на мое плечо и, обнимая меня, говорит: «Я тебя люблю и с твоих колен не сойду. Как мне хорошо!»
«Сойдешь-сойдешь, дорогая, придет время, и ты перестанешь быть первоклассницей для своей и моей же пользы. Я научу тебя «кончать» вместе со мной, чтобы ты почувствовала, что это такое – настоящий, не барабанный или заячий Секс, который начинается и заканчивается через несчастные 20 минут. Так почти у всех, но этого у нас не будет. Я научу тебя, когда буду сгорать от страсти, в последнюю минуту высасывать ее из меня без остатка. Не спрашивай, как, потом узнаешь. А сейчас марш в постель, я научу тебя, что значит быть настоящей женщиной».
Затем я провожу Секс по более углубленному курсу. Подошел момент, я вышел из нее, и она, подчиняясь какому-то инстинкту, подтянула мое тело к своему лицу и выпила все, что мужчину делает мужчиной. Дурак ты, Сема, дурак. Только и умеешь прятать девушек в своей никчемной постели. Таким, как ты, нужно иметь в подружках какую-нибудь сорокалетнюю старуху [6] или «фригидную молодуху».
Слава провидению, что я уворовал у тебя мою Зоечку. Если бы нет, не узнала бы она, что такое Секс, а осталась навеки «фригидной телкой». А может быть, женился на ней, ничего ей не дав, кроме своей маленькой барабанной палочки и, может быть, маленького барабанщика. Счастливые деньки и вечера, которые я проводил с Зоей, подходили к концу. Оставался один вечер и одна ночь до приезда Володи. Зоечка всему быстро училась, по крайней мере, старалась. Но все-то у нее получалось как-то коряво, не в такт со мной. Иногда получалось, что в самый нужный момент я терял ее, и прерывалась вся моя страсть. И вообще мне показалось, что она достаточно холодна и не умна. Я почувствовал, что получив от меня опыт общения с мужчиной, она меня бросит первая, а этого я допустить не мог. И все равно мне досталась редкая женщина, телом которой я мог наслаждаться бесконечно.
«О, Ферри! Ты знаешь, между нами что-то идет не так. Я так устала, ведь ночью я сплю два-три часа, а остальное время ты спать мне не даешь. Ты очень любвеобильный. С Семой мне было спокойнее. Посмотри на меня». Она придвинула ко мне свое лицо, чтобы продемонстрировать якобы появившиеся морщинки под глазами. И правда, выглядела она усталой. Я подумал про себя: «А в чем я виноват? Если на пару тысяч мужчин попадается только одно такое редчайшее тело, да еще не умеющее ценить себя». Я подумал, что пришла пора отдать Семе то, что у него забрал.
«О, Ферри! У меня все болит!» «Что болит?» «Язык, грудь и там болит», – она показала ручкой куда-то вниз по направлению к ногам. Интересно, Зоечка! Вот у тебя все болит, а как ты думаешь, у меня ничего не болит? Я что, железный, что ли?
Ее последнее заявление еще больше подтвердило меня в желании с ней расстаться. На душе было очень плохо. Расстаться с этой чудесной шелковой грудью, расстаться с чувственными полными губами, расстаться с чудесными волосами, коса из которых не умещалась в ладони. Как расстаться с ее интимнейшей частью, очень красивой, которая просто заволакивала и поглощала меня целиком. Но время подошло. Наступило утро. Я встал, оделся, она тоже.
Ознакомительная версия.
